Книга Розамунда, любовница короля - Бертрис Смолл

— Ты станешь бороться? — уточнил Эдмунд.

— Если будет необходимо, — тихо признался Оуэн. — Она — весь мой мир, Эдмунд, и я ничего не могу с собой поделать.

— Поэтому ты уступаешь ей во всех делах, касающихся Фрайарсгейта? — допытывался Эдмунд.

— Разве не ты сам вместе с Хью Кэботом научил ее быть независимой? — возразил Оуэн. — Она сделана из того же теста, что и Достопочтенная Маргарет. Знаю, мужчине не подобает преклоняться перед подобными женщинами, но я преклоняюсь. У нас будут сильные дети, Эдмунд. Такие же, как она сама.

— Моей племяннице не повезло с семьей, но, клянусь Богом, мужья ее один лучше другого! — заметил Эдмунд.

— Почему же не повезло с семьей? А ты? А твой брат, священник? Вы искренне ее любите! — резонно ответил Оуэн.

Они спешились и пошли в зал, где уже ждала Розамунда с оловянным кубком в руке. Оуэн взял ее другую руку и, нежно поцеловав ладонь, подвел к стулу у очага.

— Расскажи, дорогая, что так тебя расстроило, — попросил он, усаживаясь вместе с Эдмундом на скамью лицом к ней и беря чашу с вином, поднесенную служанкой. Розамунда устремила строгий взгляд на дядю.

— Скажи, Эдмунд, действительно ли Хепберны сватались ко мне в то лето, когда я была шестилетней девчонкой? Помнишь, ты повез меня на ярмарку скота в Драмфри? Мы еще были в трауре по Джону, но Генри отпустил меня по просьбе тетки.

— Верно, — кивнул Эдмунд. — Я помню, как вернулся домой и поговорил с Генри. Он чуть не лопнул от злости, сообразив, что может потерять Фрайарсгейт, если ты выйдешь за постороннего человека. Вскоре после этого он нашел Хью Кэбота, но остаток лета жил в страхе, что Хепберны переберутся через холмы и украдут тебя. Я действительно не забыл об этом, Розамунда, — мягко заметил Эдмунд, увидев, как разрумянилась племянница.

— Я все ему объяснила, — поспешно заверила она. — Сказала, что выхожу замуж на праздник урожая и очень счастлива. Этот дьявол пообещал приехать и танцевать на моей свадьбе!

Она возмущенно поджала губы. Оуэн рассмеялся:

— В таком случае мы встретим его с распростертыми объятиями, любимая. Или ты уже передумала венчаться, узнав о сватовстве Хепбернов?

— Никогда! — страстно объявила она. — Я буду твоей женой, и ничьей другой, Оуэн!

Соскользнув со стула, она встала на колени, глядя в лицо жениха.

— Ты по-прежнему хочешь меня? Может, это ты засомневался? Может, мысль о женитьбе на простой девушке вроде меня больше тебя не привлекает?

Во взгляде девушки светилось беспокойство. Оуэн легко коснулся ее щеки и, потянув за руку, усадил себе на колени.

— У меня не будет другой жены, кроме тебя, Розамунда Болтон, — заверил он. — Жизнь во Фрайарсгейте кажется мне раем после многолетних скитаний по чужим домам. И… — он нежно улыбнулся ей, — похоже, я питаю настоящую слабость к рыжеволосой девчонке с янтарными глазами, от взгляда которых мое сердце тает каждый раз, стоит мне посмотреть в них.

Он крепко поцеловал ее, и Розамунда счастливо вздохнула, чувствуя себя в полной безопасности в его сильных объятиях и жалея, что в присутствии дяди Оуэн не может ласкать ее, как в прошлый раз. Но ничего, осталось всего три дня!

Утро свадьбы выдалось необычайно жарким даже для лета. Над долиной повисло дымное марево. Небо казалось выцветшим лоскутом. Но праздник непременно состоится!

И следует соблюдать традиционные обычаи.

Розамунда, все еще в ночной сорочке, спустилась в зал с рассветом. Эдмунд принес ей четверть каравая, пролежавшего целый год, и она осторожно раскрошила его в маленькую керамическую миску. Потом босиком вышла во двор, покормила птиц и вернулась в дом, подготовиться к венчанию, которое должно было состояться сразу же после мессы. Дядя Ричард, прибывший накануне, поможет отцу Мате.

Мейбл прикатила в спальню дубовую лохань и наполнила горячей водой.

— Скорее, детка, — торопила она невесту, закалывая вымытые накануне волосы повыше, чтобы не намочить. — Ну вот, ты в последний раз переночевала в этой спальне.

Помню, как ты спала здесь маленькой девочкой.

Она шмыгнула носом и поспешно вытерла глаза рукавом.

— Но почему? Почему я должна оставить свою комнату? — удивилась Розамунда, снимая сорочку и ступая в воду, но тут же сообразила, в чем дело, и охнула. — Совсем забыла! Сегодня я вместе с мужем переберусь в хозяйские покои!

Они уже готовы?

Она взяла фланельку, мыло и принялась мыться.

— Разумеется, — чуть недовольно бросила Мейбл.

— Думаю, стоит сегодня надеть мой зеленый наряд, тот, что подарила Мег, — объявила Розамунда, притворяясь, будто ничего не замечает.

— Ни за что на свете! — негодующе воскликнула Мейбл. — Ты ведь невеста, девочка моя! Настоящая невеста. Платье, которое надевала твоя мама в церковь, все эти годы пролежало на чердаке. Я несколько дней возилась, переделывая, ею для тебя. Тилли научила меня, как перешить вышедший из моды наряд, чтобы он казался роскошным. Она призналась, что король, благослови его Господь, очень уж прижимист и медной монетки не даст на новые платья, если старые еще можно носить. И не могу сказать, что мне это не нравится. Тилли пришлось научиться орудовать иглой, поскольку ее хозяйка всегда старалась одеваться по последней моде.

— Уж это точно, — кивнула Розамунда. — Как же Мег ненавидела траур! О, Мейбл, спасибо! Я и не надеялась иметь подвенечный наряд для свадьбы с Оуэном! Что бы я делала без тебя?!

Из глаз девушки покатились слезы.

— Вымой лицо, детка, — хрипло велела Мейбл, потому что тоже едва удерживалась от слез. Розамунда была на ее попечении с колыбели, ибо ее мать не отличалась силой.

Ребенок Мейбл и Эдмунда умер, не дожив до года. Поэтому она стала кормить девочку грудью, почти не имея времени скорбеть по своей Джейн. Розамунда стала ее дочерью во всех смыслах слова, хотя не Мейбл ее родила.

— И шею тоже, — наставляла она, едва улыбаясь.

Розамунда счастливо хихикнула, принимаясь энергично тереть шею намыленной фланелькой. Облившись из кувшина, она встала, вышла из воды и взяла у Мейбл нагретое полотенце. Ей не терпелось увидеть свадебное платье.

Но сначала Мейбл вручила девушке тонкую полотняную камизу с отделанным кружевом вырезом, не таким маленьким, как у повседневной сорочки, чтобы ткань не была видна в декольте белого шелкового корсажа, который камеристка вышила серебряными узорами в виде роз и крошечных цветочков. Кружево выглядывало в декольте, прикрывая грудь. Рукава были длинными и узкими, Мейбл не переделывала их: некоторые вещи не меняются. Зато длинная юбка была уложена складками. Шелковые чулки придерживались над коленями подвязками с белыми розетками. Туфли с круглыми носками, сшитые из белой лайки, облегали узкие ступни.

— О, — пожаловалась девушка, — до чего жаль, что у Нас нет большого зеркала, как у Мег! Я хотя бы видела, как выгляжу!