Книга Служители темных сил - Терри Брукс

Еще более странным оказывается поведение множества мелких значков, вырезанных на поверхности дерева. Он не замечал их раньше, но теперь, приняв посох, он кожей ощущает их. Они вдруг пробуждаются к жизни, наливаясь светом, и начинают пульсировать, ярко выделяясь на фоне темного, почти черного, дерева. Значки сияют внутренним огнем по всей поверхности посоха. И еще он ощущает тепло — но не то, которое обжигает. Это тепло сначала согревает его пальцы, потом — ладони, распространяется выше по рукам и наполняет все тело, вселяя в Сидера необычные спокойствие и уверенность. Эти ощущения трудно описать и еще труднее принять. Он чуть заметно морщится, но по-прежнему не выпускает посох из рук, впитывая эти ощущения. Они очаровывают его, и ему хочется вновь и вновь испытывать их.

— Теперь чувствуешь? — нетерпеливо спрашивает у него старик, изучая выражение лица юноши. — Тепло?

Сидер лишь кивает в ответ, будучи не в силах произнести ни слова. Он опускает взгляд на черный посох с пульсирующими значками, отмечая, что свечение стало более ярким. Тепло пронизывает все его тело, от макушки до пяток, и юноше кажется, что посох превратился в неотъемлемую часть его самого. На несколько секунд он вдруг поверил, что посох принадлежит ему и что он никогда не сможет расстаться с ним. «Магия», — думает он. Посох живет своей жизнью, которую вдохнула в него магия. Говорят, что старик умеет обращаться с ним не хуже Рыцарей Слова, но до сего момента Сидер не верил в это.

— Что я должен делать? — спрашивает он у старика, не зная, чего еще ожидать, не понимая, почему все это происходит с ним.

Ответом ему служат два коротких слова:

— Закрой глаза.

Он повинуется, уже более ничего не опасаясь, и почти мгновенно перед его внутренним взором возникает калейдоскоп образов. Он видит какой-то незнакомый мир с огромными строениями и странными экипажами, которые двигаются очень быстро и перевозят много людей, одни — по земле, другие — по воде, а третьи — по воздуху. Он видит обширные поля, на которых зреет урожай и которые тянутся на многие мили во всех направлениях. Он видит тысячи тысяч людей, одни из которых теснятся на ограниченном пространстве, а другие, наоборот, рассеяны по огромной территории. Он видит растения, животных и водоемы, и все это сверкает и переливается, щедро наполненное жизнью.

А потом, буквально в одно мгновение, как ему кажется, все это рушится, разлетается на куски. Раздаются взрывы невероятной силы, сопровождаемые ослепительными вспышками, и эти взрывы уничтожают все живое. Болезни и яды превращают живых существ в мертвые оболочки. Воздух, земля и вода становятся чем-то невообразимым, дурно пахнущим и черным. Цвета и краски жизни меркнут, и Сидер понимает, что все это происходит не мгновенно, а на протяжении некоторого времени. После этого остается выжженная пустыня, по которой бродят дикие и отчаявшиеся существа, охотники и жертвы одновременно, не признающие ни закона, ни правил поведения. Для этих существ имеет значение только одно — выжить любым способом. И это не предвещает ничего хорошего. Ничто не говорит о том, что когда-либо жизнь вернется в нормальное русло.

Образы исчезают, и он открывает глаза. Старик пристально смотрит на него.

— Ты видел?

Он кивает.

— Что это было?

— Старый мир. Мир, который некогда существовал, а потом сгинул, после чего мы были вынуждены укрыться в этой долине. Мир, который когда-нибудь вторгнется к нам, мир, куда нам придется вернуться.

Сидер вздрагивает всем телом.

— Я никогда не вернусь туда.

Старик кивает.

— Если не будешь готов. И если не будут готовы, все, кто живет в долине. Если все мы не подготовимся. — Он ненадолго умолкает. — Но пока мы не готовы. Ты согласен помочь?

Сидер недоуменно смотрит на него. Что такое говорит этот старик? Он все еще сжимает обеими руками посох, который внушает ему успокоение, даже после вереницы этих страшных образов. Это всего лишь видения, в конце концов, — видения из прошлого, о котором ему известно очень немногое. А посох — вот он, твердый и настоящий.

— Что вы имеете в виду? — спрашивает он наконец. — Чем же я могу помочь?

И когда старик объясняет ему чем, он сразу же понимает, что, дав согласие, может проститься со всеми своими мечтами и планами относительно девушки из Гленск-Вуда.

Сидер Амент притаился в тени деревьев, глядя на огни в окнах домов, — ночь уже опустилась на Гленск-Вуд. Ему понадобилось два дня, чтобы вернуться сюда из большого мира, из развалин, куда его притащил на себе Деладион Инч, чтобы он мог залечить свои раны. Теперь ему казалось, что он отсутствовал целую вечность, а не каких-то несколько дней. Сидер выздоровел очень быстро, чем несказанно удивил Инча, и тот попытался выпытать, в чем тут секрет. Но, хотя они замечательно ладили друг с другом, Серый Страж все-таки предпочел не распространяться об удивительных свойствах посоха. Скорее всего, он поступил так в силу привычки, это была обычная мера предосторожности, к которой он прибегнул бы при любых обстоятельствах. Инч пришелся ему по душе, Сидер доверял ему, но сила и возможности посоха — не тот секрет, которым можно поделиться с малознакомым человеком.

Когда он наконец расстался со своим новым другом, уже вполне здоровый и полный сил, они уговорились как-нибудь встретиться вновь. При расставании здоровяк вручил ему маленький металлический предмет с одной-единственной кнопкой. «Это — сигнализатор местонахождения», — пояснил он Сидеру. Если нажать на кнопку, загорится красный огонек, и он приведет Инча прямо к Сидеру, где бы тот ни находился. Если он попадет в беду или ему понадобится помощь, если он просто захочет найти Инча, устройство подскажет тому, где он находится. Предмет был таким маленьким, что легко поместился в кармашек, пришитый к поясу с изнанки. «В конце концов, чем черт не шутит — вдруг да пригодится?» — подумал Сидер.

По правде говоря, он подозревал, что ему обязательно понадобится увидеться с Инчем, вот только когда и где состоится эта встреча, он не знал. При том образе жизни, который вели они оба, планировать такие вещи было бессмысленно. Поэтому Серый Страж, ни о чем не договорившись с Инчем, вернулся в долину, покинув мир, который никто из тех, кого он защищал, не надеялся когда-либо увидеть. Он вернулся, потому что у него здесь было много дел.

Но сначала он сделает кое-что, чего не делал уже двадцать лет. Он поговорит с ней.

Он долго стоял в тени, наблюдая за домами, из которых более всего его интересовал ее дом. Он выбрал такое место, где его никто не мог заметить, зато он сам видел в окно, что она сидит в комнате и что-то шьет. Она всегда была умницей, могла позаботиться о себе, не прибегая к чьей-либо помощи, и он полагал, что такой она и оставалась. Но теперь ей приходилось заботиться еще и о муже, о котором он не знал почти ничего. Да и не стремился узнать. Было очень трудно отказаться от того, что дороже тебе всего на свете. И еще труднее было смириться тем, что отныне оно принадлежит другому. Но таков был его выбор, и в его душе уже не было места сомнениям и терзаниям.