Книга Игра Реальностей. Эра и Кайд. Книга 2 - Вероника Мелан

Для них растили жриц. Нет, не тех девушек, которые могли избранных «принять», но тех, кто умел от них защититься.

Дварт до сих пор помнил: комнаты в храме большие, гулкие и полутемные. Всегда холодные. Входящая девушка закутывалась в невидимую анестезию, как пациент операционной, ложилась на кровать, раздвигала ноги. Он вершил нужный ему физиологически процесс и всегда боялся что-то сломать, за груди трогал редко, старался отключаться, фантазировал. Потому что смотреть в лицо той, кто яростно и тщательно следила лишь за тем, чтобы защита не треснула, неприятно. Остужает, как ушат воды.

Тот секс он не любил. У всех жриц были темные гладкие волосы и зауженный разрез глаз. Наверное, с тех пор он и не любил брюнеток, и потому же не мог принять Айрини – срабатывал предохранитель.

Тогда, будучи гражданином Триона – родной планеты, – Дварт с раннего юношества знал, что любовь ему всегда будет доступна лишь в подобной форме.

Когда его раненого на Уровни переселил, вылечил и подлатал Дрейк, Кайд впервые взглянул на женщин иначе – с возросшим интересом. Но и тут не вышло: на него, синеглазого и привлекательного, человеческие женщины западали быстро, но защищаться от его фона не умели. А при собственных закрытых щитах он пробовал – «не вкусно». Бросил эту затею вновь, разочаровался, с новым интересом взялся грызть «кость», которую подбросил ему Начальник, – глубокие слои осознанности. Безграничная сила, владение миром, руки на пульте управления собственной жизнью – комиссионер Дамьен-Ферно совершенно точно знал, чем заскучавшего Ментора можно увлечь.

И стоило ему разогнаться в этом направлении, как на горизонте возникла она – Эра.

Кайд не знал, когда именно это случилось, когда именно его челюсти сжались, ухватив «добычу». Но вечно пустая ниша в самой глубине души вдруг заполнилась, в ней заклубился туман из незнакомых чувств – нежности, наполненности, ласкового тепла. И стало ясно, он уже не отпустит идею их слияния… Жизнь выдала авансом дорогой подарок, уникальный, единственный в своем роде – не просто женщину, но женщину, готовую его принять, желающую его любить, жаждущую быть с ним.

И, Создатель свидетель, теперь он хотел этого не меньше. Оказывается, ходил сторонними тропами и даже не подозревал, что совсем рядом существует мир, в котором есть «двое». Только сейчас начал ощущать аромат грядущего будущего, того, как много они познают, пребывая «вместе». Сколько глубин исследуют, сколько ярких чувств себе позволят, как бесконечно много волшебства ощутят. Они – два элемента одного механизма. Да, придется где-то подточить, подшлифовать и залить все машинным маслом, чтобы сошлось и заскользило, но адаптация уже началась, то самое будущее не за горами. Он уже сунул свой любопытный нос за привычную грань и теперь был готов отложить постижение многомерной осознанности на десять, двадцать, тысячу лет. И все эти минуты, складывающиеся в вечность за вечностью, он отдаст другому чувству – любви, у которой нет дна. Падению, невесомости, парению…

Жаль, что предвосхитит приход этого прекрасного события боль, которую он должен будет Эре причинять.

Но хирурги режут, чтобы пациент выжил.

И он будет резать. Закрывать глаза, сжимать зубы, терпеть, перемалывать чужую боль, как отголоски собственной, и резать дальше.

Просто период.

Она выдержит.

И однажды он «весь», как она того и хотела, станет для нее наградой.

(Joel Nielsen – The Hunting)

Каталона встретила жарой.

Стоя в одном из узких затененных переулков, Кайд принюхивался. Он близко к площади; температура плюс тридцать один, обстановка спокойная. Граждане расслаблены и неторопливы, почти все местные, туристов нет и потому нет суеты, лишнего гомона и болтовни. Фон, как на удаленном от населенного центра курорте; кристалл под слоем почвы вибрировал. Дварт сделал себя невосприимчивым к его частотам, какое-то время смотрел, как на балконе второго этажа колышется от сухого ветра выстиранное белье, затем отправился туда, где журчал живительной влагой фонтан.

Укрытая солнечными лучами площадь сонно дремала. По периметру мелкие магазинчики, лавки, два ресторана, булочная. Он ошибся, туристы все-таки были, но мало – группа из трех человек сидела на лавочке в тени раскидистого дерева.

Здесь они и поселятся – в центре. Чтобы кристалл под самыми ногами, чтобы в шаговой доступности продукты, чтобы красивый вид с балкона.

Стоило ему подумать про балкон, как задели зрение чьи-то оранжевые с красным шорты…

«Второй этаж. Вид на площадь – то, что нужно».

Подошедший к перилам парень с голым торсом и чашкой кофе в руке не знал, что через минуту к нему явится гость.

Кайд поднимался по лестнице с удовольствием «разминаясь». Он вжился в стены, въелся в перекрытия, вдохнул в себя весь воздух в помещении, сделался всеми жильцами старинного дома, их мыслями и чувствами. Разлил себе по венам чужое беспокойство, как порцию наслаждения. Выловил одного – того, с чашкой кофе…

Леов Атура – ленивый студент архитектурного колледжа, бездельник, внук богатой бабушки, оставившей ему дорогую квартиру в центре. Есть невеста и средства для того, чтобы путешествовать, проблемы в жизни стремятся к нулю, уровень развития, впрочем, тоже.

Перед дверью Дварт остановился, остался доволен тем, что увидел мысленным взором – квартира Эре понравится.

«Если ей вообще в этом состоянии может что-либо нравиться».

Детали.

В дверь Леова он звонил, уже послав сигнал хозяину «открыть».

Здесь, если бы не некоторый беспорядок, было идеально. Тепло, но не жарко (спасибо вентиляторам), просторно, даже по-своему уютно. Разбросанные вещи студент уберет за десять минут, свои пожитки скидает в сумку еще за две…

– Здравствуйте…

Кайд не пользовался переводчиками. Любой язык он понимал не по словам, по вибрациям. Именно из них моментально улавливал и складывал смысл, потому звуками человеческой речи попросту не мог быть обманут.

Атуру он подцепил за сознание, как манекена. Обездвижил, «обезволил», подвесил слушать себя очень внимательно. Произнес четко, зная, что его поймут.

– У тебя двенадцать минут для того, чтобы убраться в этой квартире и покинуть ее на следующие десять дней. Вещей возьмешь минимум, оставишь на столе две пары ключей и деньги.

– Много?

Леов спросил не из жадности, в режиме выключенного самоконтроля он старался максимально угодить. А еще до спазмов в кишечнике боялся того, кто стоял напротив. Кайд страшен, если смотреть ему в глаза, он ощущается судьбой, после прихода которой все обязательно меняется.

– Всю наличность. Невесте скажешь, что везешь ее в свадебное путешествие – сам придумаешь. Когда вернешься обратно, дверь будет открыта, ключи на столе. Никто, кроме тебя, не войдет. Понял?

У Леова узкое (слишком узкое, чтобы быть красивым) лицо, теперь безвольно вытянувшаяся к полу челюсть. Пухлые губы, вьющиеся волосы, субтильное сложение. Невзрачный, безвольный и без помощи Дварта – невеста скоро это заметит. Не через месяц, так через два. Но пока все еще хорошо – цветы, конфеты…