Книга Министерство справедливости - Лев Гурский

Ерофей Дмитриевич уже ничего не видит, но что-то по инерции еще слышит ускользающим слухом. Какое-то адское палево окутывает со всех сторон — и вряд ли весь этот шухер из-за него. Слышится завывание сирены вместо привычной музыки. Истерический ор. Топот мимо. Чей-то ботинок наступает ему на руку. Чей-то панический мат над головой. Звуки детской трещотки вдалеке… Хотя откуда здесь трещотка? Значит, пулеметы. Для чего они, кто приказал открыть огонь? Нападение? Прорыв периметра? А, теперь неважно.

Слух выключается совсем, и Ожогин летит куда-то вниз, как оторвавшаяся кабина лифта. Его окружает гулкое беззвучие. В глазах чернота, на губах немота, на языке — мерзкий вкус горчицы. Остатки осязания, уходя от него, сигналят, что вокруг — мокро. Сил удивляться нет. Понять, откуда и зачем мокро, хозяину Нуси-Бо уже не дано. Он успевает умереть за две минуты до того, как весь его остров окончательно уходит под воду.

Глава двадцать шестая

— Вы в конце пишете, что остров утонул, — сказала Нонна Валерьевна, не поднимая глаз от экрана ноутбука. — Это что у вас, такая метафора? В каком смысле «утонул»?

Чтобы увидеться с секретаршей Юрия Борисовича, я сам доставил отчет в наш офис. Шеф отсутствовал, Сергей Петрович тоже куда-то делся — короче, лучшей возможности поговорить о брате и не придумаешь. Я сидел у стола в приемной, терпеливо отвечал на вопросы и ждал, когда иссякнут служебные темы и я смогу перейти к неслужебным.

— В прямом смысле утонул, — ответил я. — Сия пучина поглотила его. Откройте в той же папке, где и текст, приложение с картинками. Посмотрите снимок номер два. Видите?

Нонна Валерьевна щелкнула клавишами и наклонилась еще ближе к экрану. На голове у нее была построена уже знакомая мне сложная высокая прическа, похожая на зиккурат. Над ноутбуком возвышалась только верхушка, а лицо по-прежнему скрывалось от меня.

— Ничего я не вижу, — с недоумением произнесла секретарша. — Здесь только океан.

— Вот именно! — подтвердил я. — Уже ничего нет. Фото было сделано на следующий день французским геофизическим спутником «Обеликс». Сравните с предыдущей картинкой в той же папке — это снимали до нашего эпизода. Изменения налицо. Был остров, да весь вышел. Правительству Мадагаскара придется выпускать новую карту всей акватории.

Не меньше минуты Нонна Валерьевна сравнивала оба снимка, а затем спросила:

— Думаете, местные власти начнут расследование? Острова ведь нечасто пропадают.

— Нечасто, — согласился я, — но и не сказать, что слишком редко. Я посмотрел статистику: за последние полвека таких погружений было не меньше десятка. Самая крупная потеря — Ле-Манс в Индийском океане, остальные — мелочевка типа Нуси-Бо. Для небольших коралловых островов особенно опасны штормы или землетрясения, а для вулканических — подводные извержения, которые в этих широтах сплошь и рядом. Скорее всего, никакого расследования не будет. Мелкий частный островок, эка невидаль! Не Атлантида же…

— И что, выживших нет? — продолжала допытываться Нонна Валерьевна.

Меня тревожила ее дотошность. Отчет был правдив — в целом. Одна незначительная деталь ничего не меняла. Но если дойдет до нее, придется соврать, а я этого не хотел.

— Выжившие есть, не беспокойтесь, — сказал я. — Димитрий с утра нашел в Интернете самые свежие мадагаскарские новости, а Ася перевела мне на русский. Так вот: спасатели подобрали в океане трех собак, у которых на ошейниках буквы N и B. Явно с острова. По словам ветеринаров из клиники «Блют Эндбоден», жизнь всех собак вне опасности.

Вершина зиккурата качнулась. Похоже, ответ мой Нонну Валерьевну не устроил.

— Я о людях, — голосом строгой учительницы уточнила она. — Наш клиент точно погиб?

— Абсолютно, — заверил я. — На том же месте береговая охрана подобрала двенадцать трупов, один опознан как Рабендза. Уже провели вскрытие, Димитрий влез в базу жандармерии. Интересная подробность: наш клиент не утонул, как прочие, а умер от пищевого отравления. Наверное, сожрал что-нибудь не то, бедолага… Всего на острове было примерно человек семьдесят, но едва ли кто-то еще всплывет. Рядом океаническая впадина, порядка двух тысяч метров глубиной. Подозреваю, все оставшиеся — там.

— Значит, вместе с клиентом погибли посторонние?

Я вздохнул. Еще совсем недавно я и сам боялся, что при масштабном катаклизме мы можем заодно зацепить людей, ни в чем не замешанных. Но после двойной осечки с Кенаревым я всё больше склонялся к мысли, что сила, сидящая в моей голове, не допустит случайных жертв. То, что военные зовут «сопутствующим ущербом», тут, по счастью, не проходит. Вселенская Справедливость не гоняется за мухой с кувалдой, круша всё вокруг.

Каждый, кто попадается на пути силы, аккуратно взвешен на весах и получает столько, сколько ему отмерено за грехи. Это точная механика. Если бы какой-то из островитян не заслуживал смерти, ему было бы позволено выплыть на поверхность — как тем собакам.

— Пусть вас совесть не мучает, Нонна Валерьевна, — сказал я, тщательно выбирая слова. — Давно-давно в секретной лаборатории КГБ из меня хотели сделать супербомбу и всячески старались умножить мою силу. Но в главном они обломались. Потому что оружие внутри меня — не массового поражения, а все-таки индивидуального. Я уверен, люди с острова раньше работали в военной компании Ожогина, а уж там головорез на головорезе, пробы ставить некуда. Каждый из них пострадал не за компанию с боссом — за свои дела. Наш клиент просто собрал их в одном месте и облегчил задачу. Мир избавился от многих плохих людей, причем сразу… Кажется, у вас больше нет вопросов по моему отчету?

— Только один, — сухо произнесла Нонна Валерьевна. — Я не поняла, как вы сумели незаметно подобраться к острову. У вас тут говорится про радары и прожектора…

Я начал тихо злиться — не из-за вопроса, а из-за предстоящего обмана. Сдавать Славку никто не собирался. Мы с моей командой заранее обсудили и согласовали каждую деталь будущего вранья. Собственно, даже не вранья — так, небольшой невинной уловки.

— Вы, наверное, просто не обратили внимания, — сказал я, стараясь ничем не выдать раздражения. — На странице восемь говорится про дельтаплан. Он помог обмануть радары.

— Вы что же, умеете управлять дельтапланом?

Вот пристала! Я ощутил себя двоечником, которого завуч пытается уличить в списывании у отличника. Но мы-то — отличники сами! Задание выполнили, в сроки уложились, за командировочные отчитались, и даже контрабандного лемура в страну не ввезли — хотя, между прочим, могли бы запросто. Никакой левитации официально не существует, ведь так? Люди не умеют летать. Документы о моих соседях с седьмого уровня утрачены давно и навсегда. Зачем же портить отчетность тем, чего в природе нет?

— В детстве меня записали в авиамодельный кружок, в Доме пионеров на Ленинских горах, — объяснил я. — Под руководством летчика-испытателя Марины Попович. Там я и освоил на практике азы аэродинамики. Это как ездить на велосипеде — разучиться нельзя.