Книга Наследница поневоле - Инга Салтыкова

— Давай уйдем отсюда. Вместе. Пожалуйста… Ты же умеешь — открой портал куда-нибудь, и нас здесь нет…

Он поцеловал ее в макушку.

— Это мой мир, родная. Я не могу бросить его и уйти.

Она резко провернулась в его руках — глотая горькие слезы и уже даже не пытаясь это скрыть.

— Вот! Ты ради чего угодно стараешься! Ради мира, ради драконьей сути, ради ребенка! А ради меня — что?!

Он уже открыл было рот — в чем-то ее убедить. Или разубедить. И вдруг махнул рукой и просто обнял. Прижал к себе, зарывшись носом в ее кудрявые волосы.

— Мы поговорим, когда я вернусь, Анна.

— Но…

Он прижал палец к ее рту.

— Я вернусь, осари. И мы поговорим.

Поцеловав ее и попрощавшись с матерью, Элизар ушел, а потом и улетел — грозный и готовый к битве.

А она все еще стояла на том же месте, где он оставил ее, не в состоянии пошелохнуться.

Нет, не от горя — от него просто хотелось упасть на землю, свернуться калачиком и рыдать.

От потрясения.

Потому что в тот самый момент, когда Элизар сжимал ее плечи в самый последний раз и называл осари, она увидела — сквозь темно-зеленые зрачки мужчины смотрели на нее, будто просвечивая словно в мутном стекле, другие — желтые, вытянутые вертикально. Драконьи.

Глава 31

— Я знаю, что видела! Это был дракон, и нет, Элизар не был в промежуточной форме! Даже частично не был!

Адейла покачала головой.

— Дорогая, такого просто не может быть. В полностью человеческой ипостаси невозможно увидеть дракона — ни глаза, ни что другое… Сюда, сворачивай на тропинку.

Почти не глядя, куда ступает, Анна свернула с дороги на тропу, убегающую в лес между двумя кустами орешника, уже отяжеленными крупными плодами. Тут же зацепилась платьем, порвала его, выругалась, хлопнула по кусту рукой… и вдруг расплакалась, не в силах больше терпеть и играть в стойкого оловянного солдатика. Вот прям взяла и разнюнилась, стоя посреди лесной тропинки — глупо, по-девчачьи закрывая лицо руками и размазывая слезы.

— Так… А ну-ка успокойся! — свекровь нагнала ее, развернула к себе. — Слышишь? Хватит! А не то я тоже разревусь. У меня истерики знаешь, какие? Пожалеешь, что вблизи оказалась.

Почему-то это подействовало — меньше всего Анна хотела в этот момент видеть «железную леди» в слезах. Еще чего не хватало — чтоб единственный, кто мог защитить ее ребенка расквасился и дал слабину!

Закивала послушно, стирая со щек последние слезы.

— Все, все… больше не буду.

— Вот и отлично. Поверь мне, девочка — Все. Будет. Хорошо, — чеканя каждое слово, произнесла Адейла. Будто мантру. Будто сама хотела себя в это поверить. Заставить перестать рисовать в голове сцены, в которых ее сын рушится с неба, пронзенный какой-нибудь отравленной пикой или заклятьем…

Поверить в победу вместо поражения. В жизнь, вместо смерти.

— Все будет хорошо, — с тем же выражением повторила Анна и сжала ее руку.

— Вот так-то лучше. Идем.

И они пошли по тропинке дальше, все больше углубляясь в лес.

Как объяснила по дороге свекровь, в глубине чащи спрятан домик, в котором она когда-то проводила месяцы перед Посвящением — драконья традиция ухода от мира для медитации и единения с Семью Богами, каждый из которых способен был дать драконице, желающей посвятить себя магии кусочек своей силы.

Что интересно, мужчины-драконы, в которых пробудилась магия, вовсе не должны были никуда уединяться — спокойно продолжали жить мирской жизнью, параллельно готовясь к ритуалу Посвящения.

В другое время Анна возмутилась бы подобной дискриминацией, но сейчас ей было глубоко фиолетово. Глубоко плевать на все, кроме одного.

Выживет ее личный интриган или нет. Вернется к ней или… разорвет ее сердце своей гибелью.

Совершенно неожиданно они вышли на поляну, сплошь покрытую высокой, мокрой от росы травой.

Адейла остановилась, растерянно оглядываясь.

— Где же она?

— Кто?

— Моя избушка… Я абсолютно уверена, что она была здесь… — хмурясь, женщина повела рукой из стороны в сторону, будто пыталась снять с воздуха пелену.

Сделала несколько шагов вперед

— Странно… — Анна тоже оглядывалась. — Кто мог украсть целую избушку? Какого она была размера?

И тут же поняла, что ляпнула чушь. Какого бы размера избушка не была, не могли же ее просто погрузить в телегу и увезти, не оставив и следа.

— Да никто ее никуда не украл… — пробормотала Адейла. — Просто я поставила на нее защитную магию, Морок… а теперь не вижу, куда спрятала… Границ не вижу, будто… Ах, ты ж черт возьми! — и хлопнула себя по лбу.

— Что? — испугалась Анна.

— Элизар был здесь в последний раз! Это ведь он обновлял защиту — не я! Кхрахх берграухх моз давори!

Непонятная белиберда явно была ругательством — причем, судя по тому, как потемнело вокруг и снова смолкли птицы — трехэтажным магическим матом.

Анну вдруг пробрал истерический смех.

Враги захватили столицу, вся страна притихла в ожидании страшной битвы драконов с демонами, под угрозой жизни абсолютно ВСЕ, включая ее саму с младенцем в утробе…

И в такой момент свекровь, как самая обычная земная тетенька преклонных лет, забывает забрать у сына «ключи» от дома и оставляет их обеих на улице.

Опустившись прямо в траву, под недоумевающие взгляды Адейлы, девушка смеялась и не могла остановиться — до икоты, до слез… Сама не понимала, отчего ей так смешно — безумие какое-то…

— Очень рада, что тебе весело, дорогая… — сухо, поджав губы произнесла ведьма, когда Анна, наконец, успокоилась. — Посмотрю, как ты будешь смеяться, когда нам придется до конца битвы прятаться в лесу, под мокрыми ветками. А может, и в ночь затянется…

Это привело ее в чувство. Нет-нет-нет… не надо нам в лесу! Она невольно потрогала живот и вдруг поняла, что вовсе ей не «фиолетово».

— Надо найти ночлег, — железным усилием воли взяв себя в руки, девушка встала. — Ребен… то есть нам нужен кров и хоть какая-то еда на день… Как думаешь, сможешь заколдовать какую-нибудь белку, чтоб пришла и улеглась к нам на костер?

Про сам костер она не спрашивала — ясное дело, что развести огонь сможет любая уважающая себя ведьма или драконица — простым щелчком пальцев.

Адейла не отвечала, и Анна обернулась — посмотреть, что ее так отвлекло.

И сама замерла, в изумлении уставившись на поляну перед ними.

У самого дальнего края, на опушке леса, стояла избушка. Маленькая, немного покосившаяся, с застланной травой крышей — приземистая, но вполне себе жилая и даже на вид уютная.