Книга История Сибири. От Ермака до Екатерины II - Петр Словцов

9. Область Верхотурска.

Не выходя из Тобольской Сибири, следует заметить, что правительство, более и более удостоверяясь в потаенном провозе в Россию дорогой рухляди, решилось в 1688 г. по сомнениям против главных воевод установить, чтобы верхотурский воевода сидел своим столом, как учреждено и в Енисейске с 1676 г., и вот область, с подчинением Пелыма, Туринска и ярмарки Ирбитской[106]. Как не вспомнить, что некогда, во дни безвременья, ехал было сюда славный боярин Матвеев уездным воеводою и что после Пустозерска погиб он у подножия престола, за шесть лет до учреждения Верхотурской области, которая, в виде опыта, существовала только до 1693 г., или до определения в Тобольске главным воеводою стольника А.Ф. Нарышкина. Из одного выговора фамилии воеводы, который и приехал к месту в сопровождении знатных молодых людей, можно уже отгадывать, что отмена области сделана из доверенности к этому лицу, не менее по надежде на плебейское беспристрастие верхотурского таможенного головы, облаченного в небывалую власть силою наказа 11 июля 1692 г., как увидим в своем месте.

10. Перечень посланцев и дипломатических чиновников.

Для облегчения взгляда на разновременные посылки по делам пограничным, со стороны соседей и правительства, здесь место совокупить их в одну точку, так как все посылки происходили чрез Тобольск, или не без ведома воеводства Тобольского.

От лоджана урянхайского проезжали в 1664 г. посланцы в Москву, вероятно, с ничтожною данью, главнейше же с признанием подданства, которое он за 4 года вменял себе в бесчестие. Академик Шмидт, уповательно, даст нам надлежащие пояснения об Урянхайском ханстве.

От преемника Баторова, тайши Сенги (другого титла не дается ему в сибирских летописях), приезжал посланец в 1663 г., вероятно, с таким же требованием о телеутах, какое он делал и в Томске в 1665 г. В соответствие, послан к нему из Тобольска гонец с подарками и ехал 3 месяца, может быть, потому, что наши гонцы всякий раз, как посылались в степь, набирали с собою товаров и торговых людей также с товарами.

От того же Сенги в 1671 г. прибыли посланцы с требованием возврата шести сот беглых его подданных и проживающих в Томской области, в случае же неотдачи будет он мстить Томску, Кузнецку и Красноярску. Посланцы встречены на Посольском Дворе и приняты почетно. Один из них пропущен в Москву, а другого назад напутствовал наш гонец с приказанием внушить тайше, что он получит удовлетворение без неприязненных действий. В числе угроз Сенги помещалось и то, что татарина, в Китай посланного за покупками, он на возвратном пути не пропустит в Тобольск. Те сочинители, которые мечтают о сибирских торгах с Китаем до трактата 1689 г., пусть наконец узнают о бедности способов, какими пользовались сибирские начальники для получения китайских товаров!

В 1672 г. пограничное маньчжурское начальство убедило нерчинского воеводу Аршинского послать кого-нибудь в Пекин из уважения соседства, и были посланы из казаков Милованов и Кобяков[107] с товарищами. Приняты благосклонно и одарены. Старшим из них вручен из трибунала лист к российскому правительству о возвращении Гантимура и других звероловов, а для выразумления листа употреблено со стороны маньчжурского начальства старание о переводе его. Перевод, разумеется, был плохой.

По поводу сего листа, как не выразумленного, отправлен в 1675 г. из Москвы в Пекин переводчик Посольского Приказа Н.Г. Спафарий, родом молдавский грек, в качестве посланника. К нему в Тобольске присоединено 6 кречетных помытчиков, 30 конных казаков, 6 детей боярских, для сопровождения казенного каравана. Цель миссии состояла частию в испытании выгод китайского торга, частию в отмене китайского настояния о возвращении Гантимура с улучниками, в освобождении русских пленных, хотя бы и с выкупом, и главнейше в склонении к удержанию Албазина во власти русской. Но посланник, которого китайцы справедливо считают первым, а не вторым из России, сколь ловко ни уверял, что содержание прежнего листа не выполнено российским правительством по темноте перевода, возвратился без успеха и без ответной грамоты, больше по неровности характера, то уклончивого, то невнимательного к требованиям Церемонного Двора, нежели по маловажному настоянию о Гантимуре.

В 1678 г. прибыли посланцы от нового контайши Галлана (Бошохту-хана) со множеством товаров, с которых взяты пошлины. Они по назначению пропущены в Москву. Контайша просил воевод жить в мире и не задирать на границе. Из последствий будет видно, что он оказывал Сибири доброжелательство.

В том же году посланцы лоджановы пропущены из Тобольска в Москву. После того еще дважды они проезжали, но последняя резолюция царской грамоты от 6 марта 1680 г. заключалась в том, чтобы лоджан, любезно-верный подданный, по делам своим сносился с тобольскими воеводами.

В 1686 г. проскакали в Пекин из Посольского Приказа подьячие Винюков и Фролов с известием о назначении посла. Вскоре за ними туда же промчался гонец Логинов с подтверждением о действительном выезде посла из Москвы. Появление курьеров в Пекине было очень благоприятно для Албазина, как впоследствии окажется.

В 24 марта 1686 г. прибыл в Тобольск окольничий, брянский наместник Ф.А. Головин, назначенный послом в Китай, и здесь свиделся с своим родителем-боярином, который служил в Тобольске главным воеводою, и показал некоторые опыты градоустройства. Не место здесь говорить о взаимных чувствах между отцом и сыном, а следует познакомить читателя с лицами посольства и всего поезда. Товарищем посла назначен нерчинский воевода, наместник элатомский И.Ев. Власов, дьяком С. Карницкий с 2 подьячими; в сопровождении посольства состояли: стольник Синявин и 5 московских дворян. Для весу посольства следовал 500-й стрелецкий полк при 5 сотниках, сверх которых при после находились 3 полковника: Ф. Скрыпицын, П. Грабов, Ан. Смаленберх, подполковник С. Богатырев и прочие штаб- и обер-офицеры до прапорщика, потому что надлежало в Сибири присоединиться к посольству двум казачьим полкам с ратною амунициею. По вскрытии вод посольство поплыло Иртышом и Кетью на 23, из Енисейска на 50 досчениках, а из Иркутска, по недовольному числу судов, люди и военные снаряды отправлялись по частям. Сам посол 28 сентября 1687 был уже за Байкалом в Удинске, спеша, по слухам, подать помощь осажденному Албазину и, удостоверясь в перемирии, послал 19 ноября в Пекин дворянина Коровина с известием о своем прибытии и с просьбою о приезде пекинских полномочных в то место, какое назначит богдохан.

Прежде, нежели важное и блестящее посольство начнет беседовать о дележе Восточной Азии с полномочными вечного государства, история поспешает за ним чрез Сибирь Среднюю.

Глава II

В Сибири Томско-Енисейской

1. Продолжение заселения.