Книга Зеленый подъезд - Татьяна Веденская

– Ну вот. Теперь бай-бай, Олеся. Или ты хочешь еще посмотреть мультики?

– Н-да, – ответило чадо, но мы не приняли ее ответ в расчет, поскольку она так отвечала на любой вопрос. А мультиков она уже пересмотрела и от обалдения засыпала прямо на руках. В жажде остаться наедине мы с Мишкой выяснили, что можно посадить Лесю в холле нашей мини-гостиницы, где она под присмотром портье (крутое слово, мне понравилось) будет смотреть «Тома и Джерри». Так что несколько часов мы спокойно наставляли рога тюремному жителю Лексу.

– Послушай, Алиса, поехали со мной.

– Зачем? – сделала я вид, что удивлена.

– Я тебя никогда не забывал. Я искал тебя, но ты исчезла тогда бесследно. И потом, я думал, что у тебя есть другой – тот парень. Но я и по сей день тебя люблю.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Посмотри на меня, посмотри внимательно. Я уже далеко не та Алиса, которую ты когда-то знал. Я нездорова, у меня ребенок. Я много курю, могу выпить. Иногда могу уколоться, а уж от анаши никогда не отказывалась. И хоть я скажу тебе, что хотела бы завязать с этим беспросветным существованием, – не факт, что у меня получится. Говорят, наркоманы неизлечимы.

– Ерунда. Какая ты наркоманка?

– Самая обыкновенная. Просто у меня нет ломки, так как денег на героин, необходимый для получения дозы, у меня не было.

– Что ты говоришь?

– А что? Ты бы хотел, чтобы я сказала, что моя бледность, худоба, синяки под глазами и ребенок – это галлюцинация? Хочешь, чтобы я прямо сегодня начала врать?

– Нет, – поник Миша. Потом обнял меня и прижал к себе. – Но все равно, ты поедешь со мной в Москву, разведешься, придешь в себя, и мы будем жить долго и счастливо. Ты даже не представляешь, как все будет хорошо. Ты этого хочешь?

– Да, – прошептала я.

Миша посмотрел на Олесю. Она крепко спала.

– Я очень люблю тебя. Это главное. Ты всегда будешь для меня самой лучшей на свете. – Он неловко стянул с меня свитер и снова покраснел. Я улыбнулась. Слава богу, я еду в Москву. Остальное – ерунда, дым.

– Я тоже тебя люблю. Мишка, иди ко мне. Скорей.

– Алиса...

Я вспомнила, как мы спали с ним тогда, два с половиной года назад. Что-то в нем есть такое, что все его потуги быть желанным сводятся на нет. Все хорошо вроде бы, только я постоянно чувствую, что каждый мой поцелуй, каждое слово, каждый раз, когда я ему отдаюсь, словно бы делаю ему одолжение. И он об этом знает и благодарит, как нищий, которому сунули медный пятак. Думала, это пройдет. Ведь сейчас наши роли переменились. Он – настоящий мужчина, берущий меня с ребенком из нищеты под свою опеку. Но на самом деле – в постели все было не так.

«Молчи, дура. Чего ты хочешь?» – говорила я себе. Ничего, стерпится – слюбится. Не я первая, не я последняя.

С утра мы поехали к мадам Бобковой. Надежд на то, что ее не окажется дома, не было никаких. Но каждый лишний день, проведенный в этом городе, лишал меня жизненных сил. Вернуться бы поскорее.

– Это кто? Кого это ты притащила? Шалава!

– Ванесса Илларионовна, это Миша, мой старый друг. Пока Саши нет, он тут поживет, – не смогла удержаться я. Мишка изумленно посмотрел на меня и покраснел.

– Как ты смеешь? Муж за порог, а ты любовников в дом тащишь! Ноги его тут не будет! С милицией выкину!

– Что ни говори, свекровь из вас вышла хрестоматийная. Пожалуй, брошу я вас.

– Что? – не поняла она.

– Недобрая вы, уйду я от вас. А то и правда доведете меня до самоубийства требованиями любить вашего сына и в радости и в горе.

– Что ты несешь?

– Да так! Раз вам Миша не нравится, то мы уезжаем.

– Куда? – оторопело вылупилась свекровь.

– В Москву. Карету мне, карету! – несло меня.

Миша скидывал в большую сумку Леськины вещи. Я летала пчелой и швыряла туда же свои.

– И катись. Слава богу. Избавил Сашеньку от такой жены.

– Да уж. Не приведи господь кому такое счастье, как ваш сынок. Сами уж носите ему передачи.

– Какая же ты злая! – воскликнула она.

И я не возражала. Да, я очень зла. После этих лет, прожитых в опустошении, страхе и унижении, меня вдруг все стало злить. Справедливость – удел счастливых.

– Ванесса Илларионовна, вам бы надо тоже помолиться, чтобы Лекса не выпустили из тюрьмы раньше срока. А вы разыгрываете оскорбленное достоинство. Прощайте, я думаю, мы вряд ли увидимся.

– Ты мне хоть Олесины фотографии присылай! – крикнула вдруг она, когда мы стояли на лестнице.

– Ты все взяла? Возвращаться – плохая примета, – забеспокоился Потапов.

– Очень плохая, – согласилась я и, обернувшись, прокричала: – Простите, я вряд ли буду с вами переписываться! Лучше забудьте нас побыстрее. Главное, жилплощадь вашу можете оставить себе!

– Стерва! – пророкотала свекровь.

Раздался выразительный хлопок, дверь закрылась. Я повеселела.

– Зачем ты ей сказала, что я поселюсь в этом клоповнике? – поинтересовался Мишаня.

– Да так, для острастки.

И мы поехали на вокзал. Мишка денег не жалел, купил нам купе, так что мы провели полдня в атмосфере полного покоя и комфорта. Олеська исключительно дрыхла, видимо, ее баюкали мерно стучащие колеса или что там есть у поезда. Мы ее положили и не кантовали. А мне все время хотелось высунуться из окна и дышать, дышать, дышать...

– Алиса, ты будешь обедать?

– А что у нас есть?

– Я купил на вокзале курицу и из отеля забрал сыр с хлебом.

– Какой ты у меня хозяйственный! – восхитилась я.

– Иди сюда, поедим, – взял он меня за руку. Я присела и начала жевать жареную птичку. Интересную жизнь я теперь буду вести. Готовить обеды, стирать мужу носки и копить на новую машину.

– Кем ты работаешь?

– Я?

– Ты, – кивнула я. Интересно, чего он сейчас-то покраснел. Стесняется?

– Я... Я работаю на фирме мастером по технике.

– Как это?

– Ну, чиню все. Телевизоры, компьютеры, микроволновые печи.

– Надо же. А ты много зарабатываешь?

– Не волнуйся, в нищете жить не придется.

Это меня радовало, но, если честно, не очень-то я представляла нашу жизнь. Однако в тот день я решила только радоваться. Как и Скарлетт О’Хара, подумаю обо всем завтра.

Москва приняла меня в свои широкие бабские объятия поздним вечером. Вокзал смеялся, переливался огнями и торговал всякой ерундой. Развязные молодые люди плевали семечки и выжидали момент, чтобы «обуть» зазевавшегося растяпу на кошелек или мобильник, или на что придется. Молодые люди в форме, с каменными лицами, по большому блату поставленные махать автоматами Калашникова на этом хлебном месте, ходили с видом членов королевской семьи Великобритании на банкете по случаю коронации очередного отпрыска. С непривычки я обалдела от ширины тротуаров, количества людей и объемов площади трех вокзалов. Миша тащил меня за собой, а я вцепилась в Лесю, боясь, что где-нибудь ее всенепременно отнимут.