Книга Лучше быть святым - Чингиз Абдуллаев

Сергеев наклоняется, чтобы оказать помощь, и в этот моментследует выстрел. Снайпер бьет точно под бронежилет. Первый же выстрел оказалсяроковым. Сергеев убит прямо на месте. Через мгновение, конечно, случайно,погибает Семенов. Никитинский спускается вниз с крыши здания, а труп Сергеевагрузят на танк и возвращаются в распоряжение группы «Альфа».

Точно рассчитанная провокация удается на все сто процентов.Возмущенная группа принимает решение идти на штурм Белого Дома, который личновозглавляет (?) начальник личной охраны Президента Александр Коржаков. Правда,в этот раз удалось далеко не все. «Альфа» оказалась слишком профессиональнойгруппой, чтобы допустить следующие жертвы. Вопреки всем ожиданиям — Хасбулатов,Руцкой, Макашов, Баранников, Ачалов, Дунаев — все остались живы и арестованы.«Альфа», не потеряв более ни одного человека, не застрелив ни одного изруководителей другой стороны, обеспечила четкое и быстрое выполнениепоставленной задачи.

Разгневанный Коржаков лично (!) на БТР и БПМ доставляетарестованных в Лефортовскую тюрьму. Но главное свершилось. Парламент прекратилсвое существование. После этого Коржаков становится всевластной фигурой вКремле. Отныне доступ к Президенту регулирует только он один. Отныне егоподразделения и подчиненные ему отряды по эффективности и многочисленности неуступают, а кое в чем и превосходят, другие силовые структуры. Теперьпрактически все силовые министры — ФСК, службы разведки, обороны, внутреннихдел — будут зависеть только от этого человека, ибо простым кивком головы онможет, сделать то, чего не смог сотворить даже Председатель КГБ В. Крючков вавгусте девяносто первого — одновременно арестовать всех высших чиновниковРоссии, благо их безопасность поручена исключительно Коржакову.

В истории еще не было подобных примеров безграничной властителохранителя над всеми высшими чиновниками страны. Генерал Власик, к примеру,подчинялся самому Берии, генерал Медведев считался сотрудником Андропова. Но иБерия, и Андропов при всех своих недостатках, были политическими лидерамивеликой страны. Коржаков, не будучи политической фигурой, превратился в таковуюблагодаря своей близости к Президенту. Теперь всесильный начальник охраны дажерешал: пустить к Президенту Директора ФСК или отправить его обратно. ПокойныйБерия перевернулся бы в своем гробу, узнай он, что его доступ к Сталину будетрегулировать какой-то Власик.

* * *

Вечером, когда самолет с группой «О» и арестованным Пашковымуже взял курс на Москву, Вадиму Георгиевичу позвонил Директор ФСК.

— Что у вас произошло с этим майором Никитинским —недовольно спросил он.

— Мы проверили, товарищ генерал. Он обвиняется вомногих преступлениях, — официально доложил Вадим Георгиевич.

— Каких преступлениях? — Директор был недоволен.

— Целый букет. Это он организовал убийство Билюнаса,Корина, Коршунова, нападение на квартиру группы «Октава». По его приказу убраличеченцев, стрелявших в Корина, убили Никифорову, Моторина. Этот человекпреступник. Завтра утром у меня будут все доказательства.

— А сейчас их у вас нет.

— Есть показания Меликянца.

— Это мелкий мошенник. И на основании этих данных выарестовываете представителя личной охраны Президента?

— Он убийца. В октябре девяносто третьего года он наглазах у полковника Пашкова застрелил, офицера Семенова.

— У вас есть доказательства?

— Пашков дает показания.

— Пашков еще не в Москве. Он может наговорить в Бельгиивсе, что угодно.

— Но он будет скоро в Москве.

— Это не аргумент.

Вадим Георгиевич начал понимать.

— Что я, должен сделать, товарищ генерал? —официально спросил он.

— Можно отпустить пока этого офицера под расписку оневыезде. В конце-концов, он же не бандит какой-нибудь.

— Он убийца, — горько ответил Вадим Георгиевич.

— Вы еще этого не доказали, — разозлился ДиректорФСК. Упорство старого генерала раздражало его еще сильнее, чем собственнаябеспринципность. Полчаса назад ему позвонил сам начальник личной охраныПрезидента.

— Ты уже арестовываешь моих людей, — с явнойугрозой в голосе сказал Коржаков, — забыл, как стал Директором?

— Он преступник. На него есть целое досье.

— Это на тебя есть целое досье. В общем так, отпустишьего, а мы здесь разберемся.

Формально Коржаков был даже прав. С офицером личной охраныдолжен был разбираться он сам, во избежание всяческого искажения информации.

Теперь Директор, слушая возражения Вадима Георгиевича, думало том, как трудно ему будет отныне работать с этим старым генералом.

— Вы мне приказываете? — тихо, очень тихо спросилВадим Георгиевич.

— Да, можете считать, что это приказ. Через часприбудет автомобиль с сотрудниками личной охраны. Сдадите Никитинского им подрасписку. Все. Выполняйте.

Директор повесил трубку.

В кабинете Вадима Георгиевича стояла тишина.

— Что случилось? — спросил Подшивалов, — егозабирают?

Генерал кивнул в ответ.

— Этою можно было ожидать, — невозмутимо заметилполковник, — нам не дали бы его раскрутить ни при каких обстоятельствах. Аесли он действительно убил этого Семенова? Судя по показаниям Пашкова, этослучилось во время октябрьских событий прошлого года. Значит, здесь вполнемогут оказаться замешанными и другие лица. Вы же все понимаете, товарищгенерал.

Вадим Георгиевич снова поднял трубку.

— Слушаю, — уже раздраженно прокричал Директор.

— Я подам заявление об отставке, — предложил старыйгенерал.

— Как вам будет угодно, — с облегчением заметилДиректор и повесил трубку.

— Это не выход, — возразил Подшивалов.

— У меня трое внуков, — ответил генерал, — яхочу смотреть им в глаза, ничего не стесняясь.

До приезда сотрудников личной охраны они просидели молча, несказав более друг другу ни слова.

В приемной послышался шум и в кабинет без докладабесцеремонно вошел человек.

— Полковник Рогов, — представился он, — гденаш майор?

— Сейчас его доставят, — генерал нажал кнопкуселектора, — арестованного Никитинского ко мне.

— Вы смелый человек, генерал, — нагло заявилполковник, — арестовываете наших офицеров. А мы считали, что тридцатьседьмой уже кончился.

— Он еще впереди — заметил Вадим Георгиевич.

— Что? Что вы сказали?

— Пока такие офицеры, как Никитинский, будут в вашейслужбе, опасность тридцать седьмого всегда висит над нами.