Книга Уроки плохих манер - Сюзанна Энок

Тереза сложила губы трубочкой.

— Знаете, какая я? — спросила она.

Сразу несколько ответов пришло на ум Бартоломью, и среди них — красивая и пьяная.

— Ну и какая же вы? — спросил он.

— Ко мне применимы два эпитета. — Тереза показала два пальца и, захихикав, прикрыла пальцы рукой. Стакан упал на пол, но она даже не заметила этого. — Как безнравственно, вы не находите?

— Ну, раз вы так считаете. Так какие же это эпитеты?

— О да. Чуть не забыла. Я предсказуема. А еще я труслива.

Бартоломью откашлялся.

— Трусливой вас не назовешь, а вот насчет предсказуемости…

Тереза пожала плечами.

— Ну понятно! — воскликнула она. — Рядом с вами я, конечно, просто теряюсь. Да и трушу. Судите сами. Алекс — Александр Великий — дал мне всего неделю на то, чтобы решить, выйду я за него замуж или нет. И он наверняка знает, что я отвечу, потому что я не могу позволить себе быть рядом с вами. — Тереза подошла ближе и понизила голос. — Из-за скандала.

Скандал… Бартоломью почти забыл о нем, как всегда забывал обо всем дурном, когда Тереза оказывалась рядом. А еще ему так сильно хотелось поцеловать ее, что он готов был сделать вид, будто весь мир ограничен для него пределами библиотеки.

— В таком случае я, пожалуй, пойду, — промычал он.

— Нет! Вы должны остаться. — Тереза бросилась ему навстречу, преграждая дорогу.

Однако прежде чем он успел поднять руку и остановить ее, Тереза с силой ударила его в грудь. Трость выскользнула из руки Бартоломью, и он от неожиданности повалился на спину. Тесс рухнула прямо на него с такой силой, что едва не выбила воздух из его легких.

В течение нескольких мгновений Бартоломью пытался восстановить дыхание и понять, на месте ли его нога или уже отделилась от тела. Несмотря на изящное телосложение, Тереза нанесла ему довольно мощный удар.

— Вы живы? — хрипло спросил Бартоломью, обняв девушку за талию.

Тереза резко вскинула голову и посмотрела на лежащего под ней мужчину. Белокурые волосы растрепались, а в серо-зеленых глазах сквозило удивление.

— Не соблазняйте меня, — приказала Тереза и перевела взгляд на губы Бартоломью.

Как бы ему хотелось это сделать! Если бы Тереза не была так пьяна и расстроена, он скорее всего не смог бы с собой совладать.

— И не собираюсь.

— О… — Медленно, словно ее тянули помимо воли, Тереза соскользнула вниз по телу Бартоломью и сама поцеловала его.

Толли сразу ощутил запах спиртного, но ему не было до этого никакого дела. Губы Терезы оказались мягкими, теплыми и словно бы предназначались для него одного. Бартоломью обнял девушку за бедра и крепче прижал к себе. По его телу прокатилась мощная волна желания.

Ее изящные пальцы принялись развязывать узел на его галстуке. Мысленно выругавшись и понимая, что, возможно, всю свою жизнь будет жалеть о следующих нескольких мгновениях, он прервал поцелуй и отстранился.

— Где угодно, но не здесь, Тесс, — мягко произнес он. — И не сейчас. — Бартоломью накрыл ладони девушки своими, пытаясь ее остановить.

— Но ведь вы хотите этого, — сдвинув брови, выдохнула она.

— Верно. Но не настолько, чтобы завтра вы меня возненавидели.

Тереза нахмурилась еще больше.

— Упускаете редкую возможность, Бартоломью. Сегодня я пью и ругаюсь. Завтра такого наверняка не повторится. Стало быть, и на это я больше не отважусь. — С этими словами она вновь его поцеловала.

Позволив себе на секунду насладиться поцелуем, Бартоломью схватил Терезу за плечи и оторвал от себя.

— В таком случае без этого придется обойтись.

— Но…

— Завтра же вы не захотите меня, Тесс. Вы ясно дали мне понять это. А я предпочитаю, чтобы вы меня избегали, а не ненавидели.

— Я, пожалуй, ненавижу вас в этот самый момент. Немножко…

— А я ненавижу себя отнюдь не немножко. — Бартоломью последний раз заглянул Терезе в глаза, а потом снял ее с себя, чтобы сесть.

— Это несправедливо, — ответила она, с силой дунув, чтобы отбросить со лба прядь волос. — Ведь предполагалось, что я должна быть образцом совершенства.

Святые небеса. Почему именно ему «повезло» встретить на своем пути столь взбалмошную женщину? Постоянно сравнивающую себя с идеалом…

— Вы и есть образец совершенства. Ведь мы всего лишь поцеловались.

— Я написала руководство по благопристойному поведению. Его читают все в Лондоне.

— Я слышал об этом.

— Но мне нравится целовать вас. Очень нравится. И я не перестаю думать о том, как сильно мне хотелось бы делать с вами… все остальное.

— Я тоже думаю об этом. — Бартоломью огляделся. Единственное, обо что он мог опереться, это стена, но она была слишком далеко.

— Послушайте. Если вы пообещаете мне, что будете вести себя тихо до тех пор, пока какой-нибудь другой скандал не отвлечет всеобщее внимание от вашей персоны, то тогда мы смогли бы… поцеловаться снова. Я даже могла бы навещать вас под видом визита к Амелии. — Она провела пальцами по волосам Толли. — Вам необходимо подстричься.

— Знаю. Проблема в том, моя прекрасная Тесс, что, согласившись с обвинением в некомпетентности и трусости, я предам своих погибших товарищей. А ведь за них некому вступиться, кроме меня.

— Должна признаться, это благородный образ мысли. А в мундире вы выглядите… весьма впечатляюще. Вам поверят.

— Спасибо, но дело тут не в моем благородстве. Мои люди были хорошо обученными солдатами, и если бы я не доверился негодяю… — Бартоломью осекся. Велеречивый Люцифер! Он никогда не говорил вслух о том, что произошло. С тех самых пор, как представил официальный рапорт своему начальнику. — Я обязан сохранить их добрые имена, — вслух произнес он.

— Но тогда вы настроите против себя Ост-Индскую компанию. Люди начнут осуждать вас, и все это будет ужасно. И вы лишь усугубили ситуацию, надев мундир. Привлекли к себе внимание.

Бартоломью медленно протянул руку и погладил Терезу по щеке. Как только она протрезвеет, он уже не сможет дотронуться до нее снова, а он очень хотел — нуждался — в том, чтобы нежно прикоснуться к ней.

— Вы правы, — согласился он. — На мою долю выпало гораздо более серьезное испытание, но я выстоял. И вы тоже. — Бартоломью посмотрел Терезе в глаза. — Мы оба пережили самое худшее, что только могло с нами произойти. И теперь должны решить, что делать дальше.

Серо-зеленые глаза с минуту смотрели на Бартоломью. А потом по щеке девушки медленно скатилась слеза.

— Но я уже приняла решение, — прошептала она.

— Передумайте.

— Легко сказать!