Книга Спец - Владимир Поселягин

– Знаю, что твою машину забрали. Приказ сверху. И ничего не сделаешь. Будь уверен, её уже не вернут. Она ведь экспериментальная? Я это сразу понял. У начштаба ты получишь направление в запасной полк, куда новые МиГи пришли, один командирский, с рацией, твой. А завтра отправишься в Горький, этот приказ никто не отменял. Егорова с собой берёшь, там механиков для этих машин нет, кроме группы Светлова, но у них своя работа. Всё ясно?

– Да, товарищ майор.

– Свободен.

Иванов был немного резковат, но понятно, что причина – не я, с трудом он не сорвался на мне, но остался в рамках приличий. Вот за это ему спасибо.

Покинув кабинет, я зашёл к начштаба, но тот прогнал, ещё ничего не готово. За командировочным вечером велел зайти, всё равно завтра отбываем, а за документами на получение машины – через час, и можно за ней съездить.

Не съездил, военные корреспонденты прибыли. Двое, один с «лейкой». Пришлось становиться в разные героические позы и улыбаться искренне и радостно. Я был в форме, с наградами, на фоне чужого истребителя, но сделали вид, что моего. Потом вопросы задавали, и много. А к «юнкерсу» так и не съездили, его уже куда-то отогнали изучать, хватило рассказа. Расспросили, как летать начал, я рассказал о лётчиках-моряках, но без подробностей, не хочу людей подставлять. Много интересного описал. И да, дивизионный особист уже подходил с расспросами, где я был и всё такое. Ответил, что уже всё рассказал особисту в Горьком, в полку Бадина, а из Москвы прилечу, ему скажу, что опросили в Москве. Не хочу я с ними общаться.

За самолётом я покатил после обеда, штабную легковушку дали. Аппарат мне понравился, и пока я его принимал, то доработал «руками», доводя до совершенства, будто это не серийная машина, а ручной сборки, вылизанная. Новая машина у меня довооружена, кроме одного крупнокалиберного пулемёта БС и двух лёгких, поставили ещё два дополнительных БК под крыльями. Я сделал пробный вылет, вернулся, всё подписал и перегнал машину к нам, где её принял Егоров, радостно охая от отличного аппарата. И так до вечера мы с ним возились. Вернее, он работал, а я морально помогал. Лёжа в тени под крылом на свёрнутом брезенте, травил анекдоты. Да так, что работа шла медленно, Никита постоянно ржал, держась за живот. Вечером механика со всеми вещами, своими и моими, винтовкой, инструментами и оборудованием для ремонта и обслуживания самолёта на грузовике отвезли на вокзал и отправили поездом в Горький, а завтра уже я полечу.

Утром после завтрака я сходил в штаб, где получил документы на себя и Егорова. Попрощавшись со всеми, я уже у машины облачился в комбинезон, мне помогал незнакомый техник, которого Егоров попросил подготовить мою машину к вылету, раз его не будет. Парашют, шлемофон, планшетку сверху. Поднявшись по крылу в кабину, убрал в неё фуражку и трость и стал ожидать разрешения на вылет. Минут через десять услышал в наушниках добро. В Горьком предупреждены, ждут, так что, выкатив самолёт на полосу, я начал разгон и, оторвавшись от полосы, уверенно повёл машину ввысь, направляясь в нужную сторону.

Чтобы не заблудиться, я использовал нитку железной дороги, заодно посмотрел, где там поезд Никиты. Он уже почти добрался до города, если я, конечно, не ошибся, но по времени сходится. Зайдя на посадку, я нормально приземлился и подогнал машину к стоянке звена Светлова, мой самолёт встал четвёртым. Подбежавшие механики встретили меня, помогли выбраться, забрали парашют с комбинезоном, шлемофон и отнесли к месту общего хранения, закатили под маскировочную сеть мой МиГ. Сказав, что мой механик скоро прибудет, я сел в подъехавшую машину, и меня отвезли к штабу, где встретил Бадин. Тут я и получил поздравления: о моём бое и, главное, о результатах они слышали, в подробностях передавали по радио, и вечером обещали накрыть стол, а с меня рассказ, что и как было. Я сдал все бумаги, ставя себя и Егорова на учёт, взял грузовую машину и покатил к вокзалу. Там, оставив водителя в машине, ушёл за пакгаузы, достал «виллис», отогнал его к вокзалу и пошёл встречать Никиту. Поезд как раз подошёл. Механик обрадовался, увидев меня на перроне, опирающимся обеими руками на трость. Когда водитель с Никитой перегрузили вещи из багажного вагона в грузовик, почти полный получился, я не помогал по известным причинам, я заметил, что мой механик собрался забраться в кузов, и остановил его:

– Никита, мне машину выдали, личную. Приказ самого, – ткнул я пальцем в небо. – Так что у нас теперь своя машина, записана на штаб нашего полка. Ты, кстати, и ею заниматься будешь, и пользоваться соответственно по служебной или личной надобности. Идём.

Водитель полуторки с любопытством пронаблюдал, как Егоров, забросив вещи на задок, а винтовку аккуратно положив рядом, с интересом стал ходить вокруг внедорожника. Он такую машину видел впервые. Водить умел, даже удостоверение имелось, так что я посадил его а руль, пусть привыкает, а сам сел рядом, объясняя, что тут в машине и как. И мы неторопливо покатили к аэродрому, а полуторка попылила следом. Часовой на въезде проверил наши документы, с удивлением оглядев машину, и пропустил на территорию, и мы направились к месту стоянки самолёта, где разгрузились рядом с моим МиГом. Механики звена Светлова помогли, заодно познакомившись с коллегой. Полуторку я отпустил, больше не нужна, а внедорожник пристально стали изучать механики, подняв капот и копаясь в двигателе и задавая вопросы Никите, который машину сам меньше часа знал. Но отвечал уверенно. А задавали ему те же вопросы, которые он сам недавно задавал мне о ней.

Я решил спасти Никиту и, усадив его в «виллис», доехал до здания штаба, где начали собираться лётчики, которые тоже сразу обступили машину. Я помог Никите оформиться, всё, как полагается. Командировочное удостоверение у него, как и у меня, бессрочное, отметку о прибытии сделали, на довольствие поставили. В общем, бюрократия. Параллельно я оформил и машину, подав документы на неё. Мол, из полка, мне выделили, будет использоваться мной и звеном Светлова из нашей дивизии. Так что теперь и на «виллис» будет выделяться бензин и другие горюче-смазочные материалы и запчасти, если потребуется.

Потом Егоров стал осваиваться в землянке механиков, где ему выделили койку, раскладывая там вещи, впрочем, я тоже, но в полуземлянке звена Светлова, где я и раньше ночевал, а теперь койка совсем мне перешла. В общем, мы в полку прописались… А вечером был банкет.

Следующие три дня – ничего, ни полётов, ни налётов. Я сидел и штудировал карты, запоминал для определения на местности, где и что находится, чтобы не заблудиться. Из Москвы пришли газеты, я парочку в заначку убрал, там на первой полосе моё фото на фоне МиГа. Классное фото, даже мне понравилось, хотя я по этому поводу достаточно придирчивый. За эти три дня мы освоились в полку, мне легче было, я здесь уже бывал, но и Никита ничего, влился в коллектив и сейчас в своём рабочем комбинезоне возился с машиной. Насчёт «виллиса» ажиотаж, конечно, был, но не такой и сильный, как я ожидал. Рядом автозавод похожие машины выпускал. Лишь Бадин попросил, если их машина занята, пользоваться моей в случае необходимости. Я не отказал, глупо, да и не жалко, пусть пользуются.

До нас дошла информация, что у передовой сбили немца-штурмовика и тот рассказал, что после того разгрома под Москвой, всё же одна группа полностью уничтожена, а командир в плену, и его фото в газетах было, и писали об этом, а вторая вернулась сильно потрёпанная, немецкая разведка судорожно искала информацию о новом истребителе русских, пока не выпуская бомбардировщики на новые задания. Это для них – смерть. Хотя бы днём, ночью шансы ещё есть.