Книга Разведчики - Вячеслав Шалыгин

Берлинский гость расположился в кабинете напротив лаборатории, поэтому петлять по подвальным закоулкам, полным загадочных теней и коварных сквозняков, не пришлось. Невзрачный мужчина в режущем глаз цивильном костюме курил и вяло листал отчет фон Штиля. Наверняка он перебирал листки не в первый раз. Увидев Отто и майора, невзрачный заметно оживился, встал из-за стола и пожал Хиршфельду руку.

– Я ознакомился со всеми деталями, – заверил он, когда отзвучало вступительное слово Штиля. – Ваш рассказ, майор, нужен мне скорее как живая иллюстрация, подтверждение из первоисточника. Я верю каждому слову Отто, но… сослаться на первоисточник намного эффектнее, не правда ли?

– Так точно. – Хиршфельд сел в предложенное кресло. – Изложить коротко или подробно?

– Как вы рассказали это штандартенфюреру?

– Тогда я был еще штурмбаннфюрером, – с улыбкой заметил фон Штиль, направляясь к секретеру. – Подробности не нужны, Харальд, только то, что относится к «образцу номер один».

– Хорошо, изложу именно так. – Хиршфельд кивнул. – Это случилось в середине августа 1942 года на Кавказе. В тот день в упорном бою за Клухорский перевал героически погибли егеря, заходившие на позиции противника с фланга, по особо сложному маршруту. Их вел местный проводник, старый знакомый генерала Ланца, заядлого альпиниста, до войны порядком исходившего Кавказские горы. Именно благодаря этому маневру удалось вскрыть оборону врага и обеспечить взятие высоты – быстрое, хотя и с потерями. Группа наших героев также была потеряна. Русские взорвали мины, и егерей унесло лавиной вместе с проводником. Прихватила эта лавина и добрую треть вражеских солдат. В ущелье нам удалось найти только кое-что из снаряжения и несколько трупов. В том числе вражеских. Тела превратились в кровавое месиво. Я видел это сам. Поскольку некоторые останки было тяжело опознать даже по форме, в лазарет притащили все.

– Разве так бывает? – Берлинский гость взглянул на Отто.

– Бывает еще и не так. – Фон Штиль достал из секретера коньяк.

– Кровь пропитала остатки одежды насквозь, – пояснил Харальд. – Местами было невозможно определить, где куски кожи, а где обрывки ткани. Фарш, как я и сказал.

– Ужасно. – Гость поморщился.

– Однако прошли сутки, и вдруг к генералу заявился врач из лазарета. Он сообщил, что один из русских на самом деле жив.

– Жив? Этот… фарш?

– Вот именно. Ланц не поленился пойти и посмотреть лично. Но поскольку он не видел изначального состояния тела, то вызвал меня. И если честно, я был поражен. Вместо куска фарша на носилках лежало вполне оформленное тело, только все – сплошной синяк. И этот «синяк» дышал!

– Невероятно, правда? – вновь вмешался Отто. Он поставил на стол рюмки и налил коньяк. – Прошу.

– Утром я снова явился в лазарет – одолело любопытство, и меня встретил не только врач, но и наш… будущий «образец номер один». Он еще не мог самостоятельно передвигаться, однако пришел в сознание и выглядел почти прилично, синяки остались только местами. На мои изумленные расспросы он ответить не мог, хотя говорил я с ним по-русски. Но «образец» молчал не потому, что не хотел говорить. Просто он и сам ничего не понимал. Все происходящее было для него таким же шоком, как и для нас.

– Вы ему поверили?

– А что мне оставалось? Генерал предпочел на эту тему не рассуждать. Другие офицеры взяли с него пример и сделали вид, что ничего не происходит. Я спросил врача, но тот ответил неопределенно. Сослался на то, что Кавказ славится долгожителями, почему бы не быть и вот таким, как «образец»… неуязвимым? Но меня эта версия не устроила. «Образец» не был местным жителем, это первое. И второе: прожить сто лет в добром здравии или практически воскреснуть из мертвых без врачебной помощи – разные вещи, согласитесь. То есть объяснение феномена «образца» должно быть либо мистическим, либо научным, но лежащим за гранью понимания современной медицины.

– К тому моменту генерал Ланц уже связался с организацией, уполномоченной заниматься прикладной мистикой и наукой «за гранью», – вставил фон Штиль и указал пальцем в потолок, явно намекая на расположенные этажом выше подразделения Аненербе. – И в расположение горнострелковой дивизии «Эдельвейс» был откомандирован я.

– Вскоре в лагерь горных стрелков прибыл Отто. – Хиршфельд кивнул. – Мы передали ему «образец номер один», и на какое-то время я выкинул историю из головы. Вновь окунуться в гущу событий, связанных с «образцом», мне приказали полгода назад, когда начались полевые испытания сыворотки, созданной на основе крови «образца номер один». Для меня загадка, почему Отто привлек именно меня…

– Кого же еще? – Штиль усмехнулся. – Вы его нашли, вам и пожинать плоды.

– Честно говоря, не вижу связи, но пусть это останется на вашей совести, Отто. – Хиршфельд отсалютовал рюмкой. – Все остальное, как понимаю, изложено в отчете…

– Это впечатляющий рассказ, – после небольшой паузы признал берлинский куратор. – Я уезжаю в столицу с чистым сердцем. Ваш рапорт, Отто, магнитные записи бесед с экспертами и кинопленку с фильмом о «солдатах победы» прочитают, услышат и увидят на самом высоком уровне. Думаю, сам фюрер найдет время ознакомиться с этими материалами. Я даже убежден, что так и будет. Вы можете, не теряя времени, готовить большую партию вашей сыворотки.

– Отправим ее в войска? – Штиль заметно воодушевился. – На какой из участков фронта? Вопрос не праздный. От дальности зависит способ транспортировки, упаковка, сопутствующее оборудование.

– Первая партия останется здесь, в Кенигсберге. Майор фон Хиршфельд, вы по-прежнему будете контролировать применение сыворотки. Вас назначат специальным помощником коменданта. Вам предстоит взять под командование особое подразделение «смешанного формирования». Все, как было на генеральных испытаниях. Ваши егеря станут командирами, а солдатами будут «воины судного дня», как вам такое название, Отто? По-моему, оно тоже подходит.

– Безусловно, мой генерал.

– Мое подразделение будет штурмовым? – Хиршфельд вновь почуял подвох, теперь скрытый в словах этого генерала в штатском.

– Нет, майор. Подразделение будет охранять очень важный объект. Максимально важный.

Звучало многообещающе, однако Харальд не сумел скрыть, что разочарован. Его, горного стрелка, понизили до охранника? Для чего тогда нужны, например, войска СС? Вслух он, конечно, ничего такого не сказал, но замаскированный генерал уловил недовольство егеря.

– Не хмурьтесь, Харальд, я обещаю вам самое важное дело в жизни. Возможно, именно ваше подразделение выполнит одну из главных боевых задач в этой войне.

– Нас забросят в Москву, мы вломимся в Кремль и убьем Сталина?

– Нет. – Генерал отреагировал на дерзость Хиршфельда снисходительной улыбкой. – Но направление вашей мысли верное. Когда придет время, вы все поймете…

Ноябрь 1944 года, Эйдткунен

«…Находимся в Восточной Пруссии, в каком-то проклятом немецком городке, грязь страшная, все разрушено, все серо, «немецкая культура». Госпиталь расположили в больших домах. Под мое отделение дали здание – окон и дверей нет, а вдали гремит канонада. Не беспокойтесь обо мне, буду надеяться на судьбу…»