Книга Екатерина II. Алмазная Золушка - Александр Бушков

Екатерина, все более разочаровываясь в этой куче крикунов (добрая половина из которых к тому же успела вульгарно продать свои золотые депутатские знаки), уже через год Комиссию прикрыла, благо подвернулась в качестве повода война с Персией. «Дочерние» комиссии, правда, еще работали и после этого пару лет.

На том и прекратил свое существование «первый русский парламент». Однако неправильно было бы сводить все к курьезу. Это был тот самый первый блин, который выходит комом. Другому подобию парламента в то время взяться было неоткуда: поскольку любой парламент состоит из людей, а у них головы забиты предрассудками своего времени…

Главное – открыто прозвучали на самом высоком уровне рассуждения о насущных вопросах жизни, экономики, государственного управления. И чуть позже Екатерина провела реформу уголовного права и издала «Жалованную грамоту городам» – вот это и в самом деле было полезнейшее установление, формировавшее самое настоящее «третье сословие», или, как оно именовалось в этом документе, «средний род».

Входившие в него получили права: на охрану законом их жизни, безопасности и имущества, на неприкосновенность до суда. Каждый теперь мог требовать, чтобы судили его присяжные из его же сословия. Купцов избавили от телесных наказаний. С сегодняшней точки зрения это выглядит как бы само собой разумеющимся, но в том столетии… Прежде можно было быть богатейшим, уважаемым предпринимателем – но любой воевода, отставной гвардейской козы барабанщик, может на законнейшем основании приказать тебя выдрать на конюшне…

Наконец, отныне в городах выбирали себе управление – ту самую городскую думу, что просуществовала до 1917 г.

Потом Екатерина отменила пытки – чуточку позже Пруссии, но гораздо раньше Франции, где до самой революции преспокойно продолжали разрывать людей лошадьми, заливать в раны горячее масло и колесовать.

Правда, указ от 8 ноября 1774 г. был, нужно уточнить ради исторической объективности, секретным. Генерал-прокурор Вяземский предупреждал следователей: «Но как по беспримерному ея императорского величества великодушию и милосердию никакие истязания терпимы быть не могут, то вам рекомендую, чтобы по сему делу отнюдь побоями никто истязаем не был, а только б без всякаго наказания, показать в сем деле только словами строгость… и через то б одно… людей подвигнуть к чистосердечному признанию».

Пыткой, следует уточнить, обвиняемых порой по-прежнему пугали – но все же и это был шаг вперед. Особенно если учесть, что еще при Елизавете государственные власти (Сенат) предлагали пытать достигших семнадцатилетия, а власть духовная (Синод), наоборот, предлагала установить «нижнюю планку» всего-то на двенадцати годочках, упирая на то, что, коли уж в России двенадцатилетних женят, выдают замуж и позволяют с этого возраста приносить официальную присягу, то и пытать можно…

Опять-таки – общее состояние умов…

Не кто иной, как Андрей Болотов, человек просвещенный и ученый, одну из глав своих записок так и назвал: «Истязание воров и успех от того». И подробно описывал, как он, обнаружив воровство в своем имении, пытался сначала уговаривать и увещевать, но «скоро увидел, что добром и ласковыми словцами и не только увещаниями и угрозами, но и самыми легкими наказаниями ничего не сделаешь, а надобно было неотменно употреблять все роды жестокости, буде хотеть достичь тут до своей цели». И пространно описывает, как он бросал связанных людей в жарко натопленную баню, кормил селедкой и не давал воды…

А ведь это, повторяю снова и снова, не какой-нибудь «дикий барин» из глухомани, а один из образованнейших людей своего времени…

В общем, в России при Екатерине пытать запретили, пусть и секретным указом. Разумеется, втихомолку указ там и сям нарушали… но разве сегодня подследственных не лупят? Как Сидорову козу… И не только в нашем Отечестве, но и в благостных Соединенных Штатах, и в прекрасной Франции, и в демократической Англии.

Вот, кстати, об Англии. Посмотрим, что творилось там уже после того, как пытку отменили в России. Вообще-то ее и в Англии отменили…

Именно что в Англии. А кроме Англии, существовала еще и Ирландия, колония Лондона – и уж там-то не церемонились. Еще в середине XVIII столетия английские власти в Ирландии официальнейшим образом, по установленной правительством расценке платили за головы учителей, обучающих детей ирландскому языку, или участников антиправительственных движений.

Принесешь голову, докажешь, что это именно запрещенный учитель или повстанец, – получай денежки…

Поскольку порядки, которые англичане в Ирландии установили, следует именовать колониальными без всяких кавычек, восстания там вспыхивали регулярно. В самом конце XVIII века снова рвануло. Появились так называемые «белые парни» – натуральнейшие партизанские отряды. «Белыми парнями» их звали оттого, что они носили белые рубахи и белые значки на шляпах. Действовали они, как партизанам и полагается, – то офицера, распорядившегося засечь насмерть крестьян, потом находили с проломленной головой, то горели амбары и исчезал скот у тех, кто, говоря современным языком, сотрудничал с оккупационной администрацией.

Как англичане боролись с ними – и вообще со всяким, кому следовало «преподать урок» – лучше всего узнать из первых уст. Итак, выступление 22 ноября 1797 г. в Палате лордов одного из ее членов…

«Милорды! Я видел в Ирландии самую нелепую и самую отвратительную тиранию, под какой когда-либо стонала нация. Нет в Ирландии, милорды, ни одного человека, которого нельзя было бы выхватить из его дома в любой час дня и ночи, подвергнуть строжайшему заточению, лишить всякого сообщения с людьми, ведущими его дела; с которым нельзя было бы обращаться самым жестоким и оскорбительным образом, причем он вовсе не знал бы даже, в каком преступлении он обвиняется и из какого источника вышло донесение на него. Ваши сиятельства до сих пор чувствовали отвращение к инквизиции. Но в чем же это страшное установление отличается от системы, проводимой в Ирландии? Правда, люди не растягивались на пытальной раме в Ирландии, потому что под руками не оказалось этого страшного снаряда. (Надо ли понимать это так, что в самой Англии означенная рама имелась и применялась? Похоже на то – А. Б.) Но я знаю примеры, когда люди в Ирландии ставились на острые столбики, пока не лишались чувств; когда они приходили в сознание, их снова ставили, пока они вторично не лишались чувств; когда они вторично приходили в сознание, их в третий раз ставили на столбики… Но я могу пойти еще дальше: людей подвергали полуповешению (полузадушению) и потом возвращали к жизни, чтобы страхом повторения этого наказания заставить их признаваться в преступлениях, в которых их обвиняли».

Добрая старая Англия…

А впрочем, с пыткой далеко не все однозначно. Вот что писал в прошлом году один из светил Гарвардского университета, престижнейшего в США, Алан Дершовитц: «Сразу хочу уточнить, что мое предложение вытекает из внутреннего отвращения к пыткам: это тайное и нелегальное явление, которое, к сожалению, существует и которое, не будучи в состоянии искоренить, я бы хотел поставить на службу закону и демократии… Перед бомбой, оснащенной часовым механизмом и готовой взорваться – то есть террористом, располагающим информацией, которая может спасти жизнь тысячам невинных людей, – любая настоящая демократия может и должна сделать что-нибудь, чтобы предотвратить взрыв.. Моя цель – узаконить пытку, чтобы иметь возможность контролировать и останавливать ее. Сегодня пытка тайно и нелегально практикуется на всей планете, включая демократические страны, подписавшие международный договор о ее упразднении. ЦРУ по всему миру пустило леденящий душу учебник с самыми жестокими методами „вымогания информации“, а комиссары полиции, от Калифорнии до Флориды, ежедневно применяют пытки за закрытыми дверями. Я считаю, что намного лучше было бы ввести ее в рамки закона, сделав видимой и прозрачной, то есть демократичной… Кроме того, я предлагают ввести „не смертельную пытку“, как, например, разряды тока или иглы под ногти, которые вызовут невыносимую боль, не подвергнув опасности жизнь индивида».