Книга Сад камней - Влада Ольховская

Это было непривычно — но непередаваемо приятно. Ей нравилось сидеть за высокой барной стойкой и просто наблюдать за ним.

— Ты первый, кто не говорит мне, что это не мужское дело, — признала она.

— Детей рожать — вот не мужское дело, остальное рассматривается. Нет, а чего ты ожидала?

Что я сразу же выпрыгну из кровати и побегу курить? Так я даже не курю, мне вредных привычек на эту жизнь за глаза хватило!

Он продолжил готовить, но Кира уже не наблюдала за ним. Было в его словах что-то такое, что заставило ее насторожиться. Они ведь так и не нашли новый ключ… Что они упустили? И почему она, Кира, вспомнила об этом именно сейчас?

Неожиданно все сошлось:

— Курить! Ну конечно!

— Курить — это не «ну конечно», а «ну, не надо», — философски рассудил Илья. — Что случилось-то?

— Шереметьев не курил!

— В чего ты взяла?

— По дому полно пепельниц, но пепла нет, и запах сигаретного дыма тоже не сохранился, а в домах заядлых курильщиков так не бывает, какую бы систему вентиляции они ни установили.

— Ну и что?

— Разве не понимаешь? Слушай внимательней: полно пепельниц.

— Ты хочешь сказать?..

— Да!

Они не нашли ключ, потому что искали не там. Они осмотрели камины, подсвечники — им казалось, что пепел, оставленный в вазе, указывает именно на это. Однако все было проще — видимо, Шереметьев ставил интеллектуальные способности своей преемницы под вопрос, он сделал подсказку очевидной. Пепел — пепельница. Вот и все.

Теперь им оставалось только осмотреть все пепельницы и надеяться, что каменной будет только одна. Кире, уставшей от ожидания, хотелось заняться этим немедленно, однако Илья заставил ее позавтракать — и в этом было что-то непривычно… доброе. Не похожее на него.

Хотя так ли много она о нем знала раньше?

Супчик, обеспокоенный странным поведением хозяйки, не рисковал отходить от нее и с новым подозрением посматривал на Илью. Поэтому, когда они разделились, чтобы быстрее осмотреть дом, песик остался рядом с Кирой. Она была убеждена, что нужную пепельницу обнаружит именно она, но нет — очень скоро Илья позвал ее наверх.

— Вот, на эту штуку посмотри… Я, конечно, не эксперт, но это похоже на камень.

Пепельница стояла в одной из гостевых спален — той, которой они не пользовались. Она была простой, но красивой благодаря игре цвета: насыщенно синего с частыми золотыми прожилками. И, как и все пепельницы в доме, идеально чистой.

— Лазурит, — мгновенно определила Кира.

— Думаешь, это то, что мы ищем?

— Надеюсь, хотя, если честно, не похоже.

Пепельница была не большой, обычного размера, и Кира не подозревала, что в ней можно спрятать. Но на проверку оказалось, что у лазуритовой пиалы двойное дно, в котором хранились сложенные листки бумаги, такой тонкой, что она не занимала много места.

Это были не письма, а банковские квитанции о денежных переводах. Суммы были разные, но получатель — всегда один.

Лисова Елена Дмитриевна.

Ее мама.

— Похоже, он поддерживал нас еще с начала двухтысячных! — поразилась Кира. — Но почему мама не сказала мне?

— Возможно, у нее были свои причины.

В других обстоятельствах это шокировало бы ее, теперь — нет. Она и так выяснила, что Шереметьев знал о ней все. Теперь же он показывал, что хотел быть рядом, ему просто не позволили.

Кира понятия не имела, почему ее мать не рассказала ей об этом даже перед смертью. Но обижаться на мертвецов глупо, даже жестоко. Они уже ничего не исправят, а вот у живых больше шансов все изменить!

— Не понимаю, зачем Шереметьев оставил тебе эти чеки, — признал Илья. — Благодарности хотел, что ли?

— Зачем ему уже моя благодарность? Еще один букет на могилу? Нет, думаю, он не был уверен, что я свяжу все ключи воедино и разберусь, как связана с ним. Он хотел подчеркнуть, что он много лет был рядом, а я — не случайная наследница.

— Тебя послушать, так это само собой разумеется!

— Не то чтобы я совсем спокойна, мне просто надоело удивляться по мелочам.

— Мелочи? Это, по-твоему, мелочи?!

— В некотором смысле, — кивнула Кира. — Я давно уже поняла, почему Шереметьев решил оставить все мне. Теперь мне хотелось бы узнать, почему он вычеркнул из завещания других наследников, включая собственную дочь!

* * *

2004 год.

Костя чувствовал себя чуть ли не героем анекдота. Он не хотел этого, просто так получилось: переговоры отняли меньше времени, чем он планировал, и он вернулся домой на день раньше.

Он не ожидал, что его раннее возвращение сыграет хоть какую-то роль. Да, между ним и Таней давно уже не было той любви, которая превратила их в семью… его любви, если задуматься. Теперь, оценивая их прошлое трезвым взглядом, Костя сомневался, что Таня хоть когда-либо любила его. Но расставаться они не собирались, им удобно было жить вместе.

Первое предупреждение он получил, когда увидел во дворе знакомую машину. Андрей прекрасно знал, что у Кости командировка, у него не было причин приезжать сюда… кроме одной. Самой очевидной.

Костя постоял у машины, ожидая, что Завьялов сейчас выйдет, увидит его, улыбнется и скажет, что просто перепутал дни. Но водителя не было, и он сам направился в подъезд.

Возможно, он должен был злиться, а злости не было. Его душой правило равнодушие, граничащее с онемением. Костя не пытался разобраться, что и почему, он слишком устал за последние годы. Да и зачем сейчас тратить на это время? У него была редкая возможность узнать наверняка.

Он постарался открыть дверь в квартиру как можно тише, и у него получилось: голоса, звучавшие из спальни, не умолкли.

Из спальни. Конечно. Он и не ожидал застать их на кухне.

— Я думаю, что Соню нужно перевести в ту же школу, в которую ходит твоя Надя, — мечтательно заявила Таня, явно продолжая уже начатый разговор.

Значит, то, ради чего они встретились, уже было завершено, и они теперь остывали, обсуждали что-то, как самая обычная семья. Идиллия — не считая того, что у каждого из них был другой спутник жизни.

— Зачем? — спросил Андрей, и по его тону можно было понять, что ему на самом деле плевать, он задает вопрос лишь из вежливости, чтобы Таня не скандалила.

— Девочки мало общаются!

— Надька вообще дикая.

— Но им нужно общаться — они ведь все-таки сестры!

Вот, значит, как. Другого эта новость шокировала бы, а Костя по-прежнему ничего не чувствовал. Он давно уже догадывался, что Соня — не его ночь… Да что там говорить, знаки были с самого начала, со дня ее рождения! Поэтому теперь смириться с этим оказалось на удивление легко.