Книга Чужой муж - Елена Арсеньева

Родион приехал за ней на белой «Волге», которая когда-то принадлежала отцу Лили, однако теперь, похоже, стала полной собственностью зятя. Видимо, эти двое – муж и папочка – были друг другом вполне довольны… Что касается Родиона, в этом сомнений просто не было!

– Я теперь инструктором по оргработе. В райкоме, – доложил он гордо, не уточняя, как туда попал. Хотя какие могли быть сомнения в том, кто помогал Родиону?..

Лиля отвернулась к окну. Слушать о союзе людей, которые сломали ей жизнь, не было ни малейшей охоты.

– Вчера Коляна с Зойкой встретил, – сообщил Родион. – Заявление подали. Представляешь? Счастливые…

– Мне все равно, – не поворачиваясь к нему, проронила Лиля.

– Лиль! – с деланым оживлением начал Родион. – Ты знаешь, как по тебе все соскучились? Дома ждут! Лилии твои ждут.

– Мне все равно, – холодно ответила Лиля.

Да и в самом деле – она была так подавлена лекарствами, что не испытывала практически никаких чувств. Родион раздражал, но не настолько, чтобы спорить с ним. На отца она злилась, но не настолько, чтобы возненавидеть его. По дочке она скучала, но не настолько, чтобы дрожать от нетерпения в предвкушении встречи с ней. Прежняя жизнь со всеми ее бедами и радостями словно бы подернулась пеленой, и пытаться ее развеивать не было у Лили никакой охоты. Даже страшновато – вдруг опять нагрянет та душевная боль, которая терзала ее так долго, которая сводила с ума… И, кажется, даже свела.

Ну и что? Не все ли равно?

– Лиль, ну ты другие-то слова знаешь? – В голосе Родиона зазвучало раздражение. – Что с тобой?

И это он спрашивает? Лиля могла бы ему кое-что рассказать о том, что с ней… Но промолчала.

Молчать было проще. Привычней. Спокойней. Молчать – и произносить все те же слова: «Мне все равно!»

Внезапно начался дождь, а когда подъехали к дому, грянул ливень.

Навстречу выбежала Тася, и на душе у Лили стало чуть легче. Но ненадолго. Когда ей показали хорошенький беленький сверточек и сказали, что это ее дочь, Кира, Лиля только слегка коснулась ее головки, покрытой беленьким чепчиком, – и отвернулась.

– Что ж вы сделали с ней, она как будто неживая… – проронила потрясенная Тася, и Родион только вздохнул в ответ.

Лиля слышала эти слова, но не оглянулась.

Это о ней говорят? Это она как неживая?

Да. Она неживая. Ну и что? Не все ли равно?

Тася покрепче прижала к себе внучку.

Конечно, Римма – хорошая няня. Но Киру Тася ей не оставит. В этом доме девочка жить не будет!

Хватит с них Лили…

Ведь Римма была дома, когда Родион насиловал Лилю и довел ее до попытки самоубийства! Была дома… И не попыталась спасти ее!

Конечно, испугалась Говорова…

Ну а Тася его не испугается.

Теперь все было для нее решено.

Но Лиля, Лиля… неужели она навсегда останется такой – полумертвой?!

Да… Тася вспомнила, как выздоравливала после той страшной бомбежки в сорок четвертом. Она была контужена, она считала, что погибла крошечная дочь, она не хотела жить – но все-таки выжила. И мысли не было о том, чтобы покончить с собой. Смерть отпустила ее – значит, надо цепляться за жизнь. А Лиля сама хотела перейти ту грань, которая отделяет жизнь от смерти! И смерть ее по-прежнему не отпускает…

Тем временем Родион ввел Лилю в комнату на втором этаже и все тем же нарочито оживленным голосом заговорил:

– Ну? Узнаешь свою комнату? Я сделал ремонт. Здесь теперь все по-новому. Чтобы… Ну, чтобы ни о чем не напоминало!

Лиля смотрела на широкую кровать, которую Родион поставил вместо той, узкой, девичьей, на которой насиловал свою жену.

Спасительная пелена опасно всколыхнулась, пропуская страшные воспоминания, и Лиля поспешно задернула ее вновь:

– Мне все равно.

– Ладушка, родная моя, – пробормотал Родион. – Мы все начнем сначала. Все будет хорошо, вот увидишь!

Лиля молчала.

– Смотри, а это твои любимые цветы! – воскликнул Родион с натужной интонацией массовика-затейника, который чувствует, что теряет контроль над этими самыми массами, а потому хватается за соломинку. – Твои любимые лилии!

Он подскочил к букету, стоявшему в огромной вазе, – но спохватился:

– Воду забыл налить!

Положил букет на кровать, опасливо коснулся плеча Лили, которая стояла, стиснув руки и дрожа всем телом, и поспешно буркнул:

– Сейчас я воды принесу. Располагайся!

Выбежал из комнаты, старательно пытаясь отогнать мысль о том, что прошлого не вернуть, что все исчезло безвозвратно, несмотря на все его радужные надежды и несмотря на уверенность тестя.

А Лиля закрыла за ним дверь и повернула ключ, торчащий в замке.

Огляделась. Да… В этой комнате не осталось и следа от той девочки, которая когда-то здесь жила. Это какой-то дамский будуар! И правильно! Той девочки больше нет. Только аромат любимых цветов остался… Как давно Лиля не слышала этого аромата!

Она прижалась к лилиям всем лицом, сминая, ломая их – и внезапно почувствовала не только всепоглощающее равнодушие, но и уверенность в себе.

– Лиля… – Родион застучал в дверь. – Лиля, зачем ты так?!

Как?..

– Лиля, я дождаться не мог, когда ты вернешься! Я тебя очень люблю, ты слышишь?! Прости меня за ту ночь… Я сам не знаю, что это было! Прости меня, умоляю! Такое никогда не повторится – до тех пор, пока ты сама не захочешь.

Лиля поглубже вдохнула сладкий ободряющий запах и проговорила:

– А я больше не захочу.

– Что же у нас за семья-то будет? – безнадежно спросил Родион, бестолково болтая вазой и не замечая, что вода расплескивается вокруг.

– Не нравится – уходи, – спокойно ответила Лиля.

– Я не смогу, – тяжело выдохнул Родион. – Бросить тебя и Киру…

«И все то, чего я добился!» – мелькнула мыслишка, которую он испуганно загнал в глубину сознания.

«И все то, чего ты добился с помощью отца!» – подумала Лиля с незнаемым прежде равнодушным цинизмом.

– Это невозможно. Никогда! – воскликнул Родион.

– Мне все равно, – проговорила Лиля, пожав плечами.

– Все равно… – как эхо, отозвался Родион. – Опять все равно… Нет! Жизнь продолжается! Так не может продолжаться вечно. И ты мне ответишь!

Лиля в своей комнате мрачно смотрела на дверь, за которой слышны были удаляющиеся шаги, и прижимала, прижимала к лицу любимые цветы.

– Фея… – чуть слышно выдохнула она. – Помоги мне! Помоги!

Она больше не хотела быть сломленной куклой, с которой можно делать все, что угодно! Ей так нужна была помощь! И как же тоскливо, как же страшно, что ей не у кого этой помощи попросить, кроме как у призрака…