Книга Потрясающие приключения Кавалера и Клея - Майкл Шейбон

Джо стоял на передней палубе, сжимая шляпу в руке, щурясь в дымке на речной вокзал и низкий красный абрис крыш приближающегося Хобокена. Он вдыхал угольный дым и дуновение соли; сна ни в одном глазу, переполнен оптимизмом странствия. Вода шла цветными полосами, от яри-медянки до холодного кофе. На реке было людно, как в городе: груженые мусорные контейнеры, кишащие чайками; танкеры, до отказа накачанные бензином, керосином или льняным маслом; безымянные черные грузовые суда, а вдалеке, волнующий и ужасный, – великолепный пароход круизной компании «Холланд Америка» под ручку с гордым буксирным эскортом, надменный, далекий. Позади лежала упорядоченная и произвольная сумятица Манхэттена, полотном моста подвешенная между высоко зависшими пирсами средних районов и Уолл-стрит.

Где-то на середине перехода его подразнило видение надежды. Безумные шпили Эллис-Айленда и изящная башня центрального вокзала Нью-Джерси совпали, слились в кривую красную корону. На миг почудилось, будто там в мерцании осенней дымки плавает Прага – прямо возле доков Джерси-Сити, в каких-то двух милях.

Он понимал: шансы, что его родные, целые и невредимые, вдруг, заранее не объявившись, возникнут на вершине сходней «Роттердама», равны нулю. Но, шагая по хобокенской Ривер-стрит мимо устричных баров и дешевых моряцких гостиниц к причалу «Восьмая улица» вместе со всеми, кто приехал встретить любимых, он почувствовал, как вопреки воле вспыхнул крохотный огонек в груди. На причале сотни мужчин, и женщин, и детей кричали, и обнимались, и сновали в толпе. Стояла яркая череда такси, припарковались черные лимузины. Носильщики гремели ручными тележками, выкрикивая: «Носильщик!» – со смаком, достойным оперы-буфф. Элегантное черно-белое судно, все 24 170 тонн, нависало над ними горою в смокинге.

Джо посмотрел, как воссоединилось несколько семей. Мало кого, похоже, разлучила простая охота к перемене мест. Пассажиры прибыли из военных краев. Слышались немецкий язык, французский, идиш, польский, русский, даже чешский. Двое мужчин – Джо не разобрал, в каких они отношениях, но в итоге решил, что, видимо, братья, – прошли мимо, обхватив друг друга за шеи, и один весело, заботливо говорил другому по-чешски: «Первым делом напоим тебя в хламину, бедный ты дурень!» Время от времени Джо отвлекался на какую-нибудь целующуюся пару или смутно смахивающих на чиновников людей, что жали друг другу руки, но в основном глядел на семьи. Зрелище ободряло необычайно; что ж он раньше-то не додумался приехать сюда встречать «Роттердам»? Он был здесь чужим, страшно завидовал, но в основном его пронизывало ноющее сияние счастья, что сопровождало воссоединения. Как будто нанюхался вина: выпить нельзя, но опьяняет все равно.

Наблюдая, как люди выходят из-под полосатого навеса над сходнями, Джо, к своему удивлению, узрел доктора Эмиля Кавалера. Отец возник между двумя старухами, близоруко сощурился сквозь слюдяные линзы очков и слегка откинул голову назад, оглядывая лица, ища одно-единственное лицо – лицо Джо; да, он шагает сюда, лицо расплылось в улыбке. Отца объяли крупная блондинка и ее волчья шуба. Это вовсе не отец. Улыбка не та, не говоря уж про женщину. Мужчина заметил, как Джо смотрит, и, проходя мимо со своей возлюбленной, коснулся шляпы и кивнул, опять сверхъестественно напомнив отцовскую манеру. Свисток старшего стюарда испустил жалобную трель, и у Джо по спине побежали мурашки.

Вернувшись в город, он, хотя и опаздывал, пошел пешком по Кристофер-стрит до Бэттери. Он хлюпал носом, уши горели от холода, но солнце грело. Он стряхнул панику, что настигла в поезде, унял отчаяние, накатившее от новостей из Виши и негодования на богатства Анапола. На фруктовом лотке Джо купил банан, а затем, спустя несколько кварталов, еще один. Он всегда страстно обожал бананы – таков был единственный каприз его внезапного достатка. В германское консульство на Уайтхолл-стрит он опоздал на десять минут, но решил, что это ничего. Вопрос только в бумагах, – несомненно, секретарша справится сама. Может, Джо и не нужно видеться с помощником.

Приятная мысль. Помощник герр Мильде был человек любезный, радушный и, похоже, нарочно – и даже с удовольствием – попусту тратил время Джо. Он ничего не обещал, ничего не прогнозировал, никогда не располагал информацией, имевшей хоть какое-то – разве что самое отдаленное – отношение к семейству Кавалер, однако непреклонно, даже педантично отказывался исключать возможность того, что семье Джо со дня на день выдадут выездные визы и разрешат уехать. «Такие вещи всегда возможны», – твердил он, хотя ни одного примера ни единожды не привел. Жестокость его не дозволяла Джо поступить так, как советовал разум и не желало сердце: отринуть надежду, что его семья выберется до падения Гитлера.

– Ничего страшного, – сказала фройляйн Тульпе, когда Джо вошел в контору Мильде. Контора располагалась в самом дальнем углу консульства, занимавшего срединный этаж в облупленном неоклассическом конторском здании возле Боулинг-Грин, на задах, между сельскохозяйственным отделом и мужской уборной.

Секретарша Мильде была молода и угрюма, в черепаховых очках и с соломенными волосами. Она тоже была неизменно вежлива с Джо – в ее случае это, видимо, означало благовоспитанную неприязнь.

– Он еще не вернулся с завтрака.

Джо кивнул и сел у питьевого фонтанчика. Вздрогнув содержимым, фонтанчик презрительно отрыгнул свои комментарии.

– Поздний завтрак, – сказал Джо несколько неуверенно. Секретарша сверлила его глазами пристальнее обычного. Джо опустил взгляд на помятые брюки, на почти застывший загиб галстука, на кляксы туши на манжетах. Волосы, кажется, обвисли и повлажнели. Наверняка от него воняет. На миг Джо остро пожалел, что по дороге не зашел в Задрот-студию, не принял душ, а взамен потратил час на дурацкий круиз в Хобокен. Затем подумал: да ну ее к черту. Пускай нюхает мою еврейскую вонь.

– Это прощальный завтрак, – сказала она, вновь повернувшись к пишмашинке.

– А кто уезжает?

Тут вернулся герр Мильде – широкоплечий, спортивный человек с героическим подбородком и залысинами. Суровые красивые черты портились, только когда верхняя губа обнажала крупные и пожелтевшие лошадиные зубы.

– Я, – сказал он. – Среди прочих. Извините, что заставил ждать, герр Кавалер.

– Вы возвращаетесь в Германию? – спросил Джо.

– Меня переводят в Голландию, – ответил Мильде. – Уплываю в четверг на «Роттердаме».

Они зашли в кабинет. Мильде указал Джо на один из двух стальноногих стульев и предложил сигарету, которую Джо отверг. Закурил свою. Пустячок, а приятно. Если Мильде и заметил, виду не подал. Сложил руки на бюваре и нахохлился, чуть склонился вперед, будто готов сделать для Джо все, что в его силах. Тоже элемент его жестокой политики.

– Надеюсь, вы здоровы? – осведомился он.

Джо кивнул.

– А ваши родные?

– Насколько возможно в текущих обстоятельствах.

– Приятно слышать.

Они еще посидели. Джо ждал очередного балагана и сценических трюков. Сегодня он снесет что угодно. На пирсе в Хобокене он видел, как люди, у которых много общего с его родными, повстречались вновь, обогнув земной шар. Этот фокус по-прежнему осуществим. Джо видел своими глазами.