Книга Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Мезоамерика - Галина Ершова

Самым древним упоминанием и подтверждением тождества «Семи Пещер» и семи северных звезд является роспись в таинственной ольмекской пещере Каквасисики, о которой рассказывалось в 1 главе.

Итак, именно с этим «исчезающим позади» местом и связывались места обитания предков (духов предков), то есть расположение «того мира», антипода реального, куда попадают души умерших и откуда они в переработанном виде выходят для реинкарнации.

Малая Медведица, как указатель Полюса мира, изображалась в виде перевернутого сосуда, из которого льется вода. Естественно, что «перевернутый сосуд» располагался на «мертвой» половине зодиакального круга, со стороны «связников» между мирами.

«Девственная вода» для Древней Америки имела исключительно важное сакральное значение. Во-первых, она употреблялась в различных обрядах, и в частности при обряде крещения, сохранявшемся даже в период присутствия испанцев на Юкатане. Если же обратиться к мифологии, то происхождение девственной воды следует искать в майяских мифах о сотворении мира, когда после пустоты, в которой звучит «слово» бога, вода уходит под землю, тем самым обнажая ее, – это и есть создание материального мира. «Пусть воды отступят и образуют пустоту, пусть появится Земля и будет прочной… Подобно туману, подобно облаку и подобно облаку пыли была земля при своем сотворении, в начале своей телесности. Затем горы появились из воды; большие горы выросли мгновенно». Таким образом, для древних мезоамериканцев вода – это первозданная сущность, из которой возникает материя и все сущее. Совершенно очевидно, что понятие первозданной воды связывалось с местом творцов-прапредков, и потому, помимо мифологической интерпретации, появляется понятие связи воды с прародиной, ориентированной на Полюс мира, на соответствующее созвездие. Отсюда и возникает образ созвездия: вода, льющаяся из перевернутого сосуда. А этот сосуд держит в руках старуха с ягуарьими лапами – древняя прародительница людей, почитавшаяся как богиня. Для проведения таких обрядов, как крещение, инициация, свадьба, девственную воду собирали особым образом, не прикасаясь к ней руками, в естественных углублениях камней или деревьев в труднодоступной сельве или же в глубине пещер. Так на материальном уровне происходило прикосновение к Космосу.

Название юга у майя – «большой вход» – также указывало на положение человека в неком пространственно-временном континууме. Это было живое пространство. Мир живых находился, естественно, с противоположной по отношению к Полюсу мира стороны Млечного Пути – там, где в день весеннего равноденствия встает солнце, слева от Летучей Мыши. Подобное деление звездного неба соответствует и разделению функций полушарий головного мозга: в правом у нас живет память прошлого опыта, а левое радостно встречает новизну будущего. Майя интуитивно понимали удивительный закон Человека в симметрично-асимметричной Вселенной, о котором Вернадский писал: «Правым пространством – по непонятной пока причине – является все пространство Солнечной системы, может быть, галактическое». И потому у древних мезоамериканцев (и не только) мы можем видеть сложившийся комплекс понятий мистического соединения и зеркального взаимоотражения Космоса и подземной сферы – так, пещеры считались воплощением Млечного Пути как творца всего сущего. Спускаясь в пещеры к прапредкам, душа умершего возносилась по Млечному Пути, как по оси зодиакального круга и жизненного цикла.

Однако зодиакальная модель мира майя включала в себя не только сведения по астрономии, описание антропосферы и жизненного цикла человека – она отражала также и социальную структуру общества. Как уже отмечалось, именно двоичность Млечного Пути послужила прообразом мирового древа, которое в изображения майя иногда появляется в виде сплетения двух змей.

Такое «змеиное» дерево было символом единства племени из двух фратрий и упоминавшейся кросскузенной системы родства. Головы рептилий при этом располагались у питающегося девственной водой корня, а туловища одновременно являлись ветвями тыквенного дерева с плодами вместо хвостов. Плод же являлся символом возрождающейся души.

Говоря о символике изображений, стоит вспомнить и еще одного важного персонажа мифологии майя. Это старейший прапредок главной фратрии Дух-Улитка, изображавшийся в виде беззубого, часто горбатого старика, вылезающего из раковины. Пространство пещеры предков отождествлялось с пространством завитков раковины Улитки, что странным образом вновь приводит нас к Млечному Пути – поскольку центр галактики представляет собой спираль. Пространством Духа-Улитки, согласно текстам майя, заведовала Летучая Мышь – и именно дом созвездия с этим названием приходится на область галактического ядра. Однако как майя сумели придти к подобной модели, остается для нас пока темой для размышлений, как невозможно, по мнению астронома П. Ходжа, объяснить понимание галактики древними греками. Да и современная астрофизика пока не в состоянии дать ответы на все имеющиеся у нас вопросы.

Земные проекции «небесной веревки»: археоастрономия

Увидев созданную Космосом на звездном небе модель мира, майя постоянно пытались воспроизвести ее и на земле. Признаком этого служил культ пещер, как естественных, так и искусственных, распространенный по всему региону.

Кроме того, эту модель они воплощали не только в памятниках архитектуры, но и в распределении городов в географическом пространстве.

Так, например, в некоторых текстах майя, записанных в колониальный период, Млечный Путь упоминается как «живая веревка», соединяющая по небу некоторые города Юкатана.

Эта «веревка» пересекает Юкатан с востока на запад в день летнего солнцестояния в момент захода солнца (примерно после 19 часов) в классический и постклассический период. В IV–V тысячелетиях до н. э. совпадение ориентации Млечного Пути с осью запад-восток приходилось на полночь с отклонением от зенита всего в 18°. Согласно этим поздним записям, Млечный Путь как бы начинался от Тулума (20°15″), затем проходил над Коба (20°30″), далее следовала Чичен-Ица (20°41″) и Ушмаль (20°23″). Но если продолжить эту линию, то крайней точкой на западе полуострова становится уходящий в пространство моря искусственный остров-некрополь Хайна (20°15″). Именно местоположение острова Хайна совпадает с «пастью» рептилии и олицетворением прародины, куда отправлялись души умерших. И даже легкий изгиб полосы Млечного Пути как бы повторен в незначительных отклонениях расположения центров на прямой. Кроме того, «веревку» можно протянуть и на восток – и тогда мы окажемся на острове Косумель, известном паломничествами к местам поклонения женским божествам. Совершенно очевидно, что этот остров был антиподом острову Хайна и отождествлялся с возрождением жизни.

Вторая «живая веревка» – положение Млечного Пути, максимально приближенное к оси юг-север, пересекала территории майя наискосок через 90° долготы. Путь «веревки» начинался от Копана (Гондурас), проходил через Уканаль (Гватемала), Тикаль, Шультун, Калакмуль (Мексика), через центр Эцна и завершался… на острове Хайна!

Примечательно, что вход в преисподнюю через остров Хайна не упоминается ни в первом, ни во втором случае, что вызвано вполне понятными запретами по отношению к сакральному месту. Но посвященные легко определяли его по проекции Млечного Пути в географическом пространстве.