Книга Покушение - Александр Беляев

Медведев нашел нужные ему улицы. Все оказалось так, как и можно было предполагать. В свое время Стессельская, как и многие другие улицы и площади Ленинграда и его пригородов, была переименована в улицу Красной Звезды.

Но удачи удачами. А неясные вопросы по-прежнему не давали майору покоя. Но самым неприятным было то, что он не знал, в каком направлении продолжать поиск? Желание делать хоть что-нибудь, а не сидеть сложа руки, и привело в конце концов Медведева на Волково кладбище.

Если город почти повсюду выглядел малолюдным, то на кладбище народу было много. Ленинградцы хоронили военных, хоронили гражданских. Хоронили без привычных в таких случаях оркестров, а зачастую и без речей. Горя и скорби было так много, что уже не хватало ни слез, ни слов, чтобы оплакать утерю даже очень дорогого человека.

Медведев не сразу нашел кого-нибудь из сотрудников кладбищенской конторы. Все были на улице, все в делах. Но наконец, переходя от одной группы захоранивающих к другой, он наткнулся на того, кто ему был нужен. Невысокий и немолодой уже мужчина, с исхудавшим морщинистым лицом и большими черными подглазинами, едва услышав, что ищут кого-то из конторы, сразу стал громко объяснять, что он тут вообще один, что он не может разорваться и быть сразу во всех местах. И если у кого-то к нему есть вопросы, то пусть его подождут. Медведев так и сделал. А когда конторщик освободился, предъявил ему свое удостоверение. Это немедленно возымело действие:

— Вы бы так и сказали. А то разве тут сразу поймешь, кому чего нужно. Кладбище-то, оно же не бесконечное, а покойников все несут и несут, — оправдываясь, объяснил он ситуацию.

— Да я понимаю, — примирительно ответил Медведев. — Может, к вам пройдем?

— Конечно, конечно, — с готовностью согласился конторщик. — А вы по какому делу-то?

— Да гражданина одного усопшего найти надо, — объяснил Медведев.

— A-а, это мигом. С этим у нас порядок. Тут никто не бегает. Где кого положили, тот там и лежит, — заверил конторщик.

В конторе Медведева ждал сюрприз. Ленинград почти не отапливался. В архиве, в библиотеке, везде было холодно. Даже в гостинице Медведев спал под двумя одеялами да еще накрывался сверху шинелью. А тут от перегретого воздуха было трудно дышать. Дверца небольшой печки-голландки была раскалена почти докрасна.

— Хорошо живете, — с удовольствием расстегивая шинель, заметил Медведев.

— Мусора всякого на кладбище много. Вот и не жалеем, палим, — признался конторщик. — Так какой гражданин вас интересует?

— Баранов Виктор Васильевич, когда родился не знаю, а скончался в мае тридцать четвертого года. И захоронен на этом кладбище, — ответил Медведев.

— Вмиг найдем, — заверил конторщик. — Простите за вопрос, откапывать будете?

— Да нет, что вы! Просто хочу взглянуть на могилу, — успокоил конторщика Медведев.

— Пожалуйста, пожалуйста, — забормотал конторщик, перелистывая книгу регистрации погребений. — Баранов, говорите? Одну минуточку… А вот и он. Шестая линия. Девятый ряд. Могилка номер четыре. Уход оплачен до мая сорок четвертого года. Так что следим, как положено.

Медведев, не надеясь на память, записал все координаты.

— А других сведений об усопшем у вас нет? — спросил он.

— Нет, — затряс головой конторщик. — Да и зачем они ему, усопшему-то?

— Да не усопшему, живым нужно, — объяснил Медведев.

— Совершенно ничего, — ответил конторщик.

— Тогда пойду взгляну, как вы ее содержите, — застегивая шинель, встал Медведев.

— У нас везде указатели, — поспешил объяснить конторщик. — Как выйдете — сразу аллея. Это вторая линия. А вам, значит, левее. От нее четвертая будет. А там направо. И в аккурат в девятый рядочек попадете.

Медведев поблагодарил и без труда нашел могилу Баранова В.В. Она, как, впрочем, и все остальные могилы, была под снегом, огорожена невысокой металлической оградой, над ней высилась отполированная с лицевой стороны глыба серого гранита, на которой бронзовой краской по выбитым буквам была сделана надпись: «Виктору Васильевичу Баранову от товарищей-путейцев Октябрьской Ж.Д. 20.05.34 г.».

Медведев читал и не верил своим глазам. Еще минуту тому назад он не знал, зачем сюда шел, не знал, зачем ему вообще этот визит на кладбище, а теперь вправе мог считать, что это был самый удачный ход за всю командировку. Судьба явно благоволила к нему и в который уже раз снова вывела из тупика. И ничего не было удивительного в том, что, перечитав по крайней мере раз пять эту надпись, Медведев как на крыльях полетел в управление Октябрьской железной дороги. Там он прямо направился к начальнику отдела кадров. В кабинете было много людей. Но, увидев военного, начальник отдела сразу поинтересовался:

— Вы ко мне, товарищ майор?

— К вам, — ответил Медведев.

— Слушаю вас, — с готовностью сказал начальник.

Медведев снова предъявил свое удостоверение.

— Понял, товарищ, — едва взглянув на документ, сразу сел на свой стул кадровик и вызвал секретаря. А когда она появилась в дверях, приказал: — Ко мне никого не пускайте.

— Я задержу вас очень ненадолго, — сказал Медведев. — Дело касается прошлого. Припомните, у вас работал Баранов Виктор Васильевич?

— Господи, да и припоминать нечего. Я его отлично знал, можно даже сказать — были в приятельских отношениях, — с явным облегчением ответил кадровик. — К великому сожалению, он погиб в железнодорожной катастрофе.

— Как это случилось?

— Исключительно по чужой халатности! — всплеснул руками кадровик. — Ехал на дрезине. И в тумане налетели на встречный товарняк.

— Жалко.

— Еще как! Такой был замечательный человек. Душевный, внимательный. Первоклассный знаток своего дела. Специалист высочайшей квалификации. Мы ему такой памятник отгрохали… Дорога денег не пожалела, — распинался кадровик.

«Видел», — хотел было сказать Медведев. Но вместо этого попросил:

— Охарактеризуйте его, пожалуйста, поподробней.

— С удовольствием. Я уже говорил, что он был специалистом высочайшей квалификации. Инженер-путеец широкого профиля. Образование получил еще до революции. Учился, между прочим, за границей. По-моему, в Германии. Происходил он из обеспеченной интеллигентной семьи. Отец его работал в системе образования. Оба советскую власть приняли с первых же дней. Отец, правда, после революции прожил недолго. А Виктор Васильевич и в годы Гражданской войны, и когда боролись с разрухой честно работал всюду, куда его посылали, — объяснил кадровик.

— А куда его посылали?

— Ну, я помню, что он строил дороги и на Кавказе, и на Урале, и на Украине… И за границей он много раз бывал…

— Где?

— Помню, рассказывал, что в Германии, и в Польше, и в Голландии. Можно поднять архивы, уточнить, — с готовностью предложил кадровик.