Книга Люди, живущие по соседству. Часовщик из Эвертона - Жорж Сименон

— Это ваш гараж?

— Да.

Он открыл дверь, чтобы заглянуть внутрь. На бетонном полу, на том месте, где раньше стояла машина, теперь было только черное масляное пятно.

Дейв начал подниматься по лестнице. За ним следовал тот полицейский, что пониже, словно они вновь договорились знаками.

— Полагаю, я не успею приготовить себе чашку кофе?

— Получится быстрее, если мы остановимся по дороге и зайдем в ресторан.

Полицейский осмотрелся, по-прежнему удивленный, словно человек, который боится, что ошибся дверью. Пока Дейв причесывался и умывался, он заглянул в обе комнаты.

— Такое впечатление, что вы не ложились! — заметил полицейский.

Но поскольку Гэллоуэй искал ответ, он поспешил добавить:

— Это не мое дело. Вы не обязаны мне отвечать.

Чуть позже таким же отстраненным тоном он спросил, хотя это, скорее, был не вопрос, а реплика:

— Вы не женаты?

Дейв спросил себя, что в его квартире могло навести полицейского на такую мысль. Ради Бена он всегда старался, чтобы их квартира не была похожа на жилище одиноких мужчин. У Мьюсака, например, это всегда его поражало. Никто не мог обмануться на этот счет. Сам запах подсказывал, что в доме не было женщины.

— Когда-то я был женат, — ответил Дейв.

Он вел себя как некоторые больные, испытывающие такой страх перед возможным приступом, что живут в замедленном темпе, делают осторожные движения, говорят потухшим голосом.

По сути, приезд двух полицейских не удивил его. Он тем более не думал, что Бен попал в аварию. Впрочем, если бы речь шла об аварии, они сразу же рассказали бы обо всем.

С тех пор как он накануне вернулся в пустую квартиру, он знал, что все на самом деле очень серьезно. И сейчас он старался расправить плечи, чтобы не выглядеть человеком, покорившимся судьбе.

Неважно, что произошло. Ему непременно надо было защитить сына. Никогда прежде он не ощущал столь явственно, столь чувственно существовавшую между ними связь. Это вовсе не был другой человек, где-то — бог весть где — попавший в трудное положение, это была частичка его самого.

Он вел себя как честный гражданин, уважающий законы, немного боязливый, но которому не в чем себя упрекнуть.

— Полагаю, не имеет значения, что я не побрился?

Он был рыжим, но не таким, как Хавкинсы, а яркорыжим. Его тонкие волосы уже начали редеть. На лице играли золотистые отблески солнечных лучей. Почему он заглянул на кухню, хотя электрическая плитка не была зажжена? По привычке! Он запер дверь на ключ, спустился ко второму полицейскому, которому его товарищ что-то говорил.

— Вы идете?

Гэллоуэй хотел сесть на заднее сиденье, но ему знаками дали понять, чтобы он садился вперед. К его удивлению, только один полицейский, тот, что был ниже ростом, сел в машину, на водительское место. Второй же остался стоять на тротуаре и смотрел, как они отъезжали.

— В воскресенье утром всегда полно дел, — говорил полицейским тоном, которым он мог бы беседовать с кем-нибудь в баре. — По субботам, особенно вечером, люди не в состоянии вести себя спокойно.

И действительно, всю дорогу чувствовалось воскресенье. В каждой деревне можно было увидеть белые церкви с распахнутыми дверями, женщин в белых перчатках. Кое-где маленькие девочки шли, выстроившись в ряд, и каждая из них несла в руках букет.

— Не забудьте про мою чашку кофе, — сказал Дейв, с трудом выдавливая из себя улыбку.

— При выезде из Покипси есть прелестное местечко.

Они проехали город, не останавливаясь, миновали мост через Гудзон, сверкавший под яркими лучами солнца. Как раз в этот момент по заливу плыл экскурсионный пароходик.

Машина добралась до первых отрогов Кэтскилза. По извилистой дороге с крутыми подъемами и спусками въехала в темный прохладный лес и стала огибать озеро. Иногда на плато появлялись фермы и луга. На обочине дороги, перед небольшим рестораном для автомобилистов, украшенным рекламой различных марок лимонада, полицейский остановил машину и сделал заказ подбежавшей девушке в брюках.

— Два кофе.

— Черный?

— Мне черный, — сказал Дейв. — С двумя кусочками сахара.

— Мне то же самое.

Для большинства людей это было чудесное воскресенье. Чуть дальше они пересекли площадку для гольфа, на которой то тут, то там стояли небольшие группы людей с перекинутыми через плечо клубными рюкзаками. Почти все мужчины были в белых кепках. Многие женщины — в шортах и солнечных очках.

Судя по телефонному звонку и фразам, которые слышал Дейв, они направлялись в Хортонвиль. Он уже там был. Хортонвиль представлял собой небольшую деревню, расположенную на границе штатов Нью-Йорк и Пенсильвания. Ему казалось, что он помнил одноэтажное кирпичное здание полицейского поста на обочине дороги. От Эвертона до Хортонвиля было миль шестьдесят, и им понадобилось примерно час с четвертью, чтобы их преодолеть.

Гэллоуэй заставлял себя молчать, не задавать никаких вопросов. Его руки стали влажными, а над верхней губой выступил пот.

— Вы не курите?

— Я оставил сигареты дома.

Полицейский протянул ему пачку сигарет и жестом показал на электрический прикуриватель. Они только что проехали небольшой, еще сонный городок, наверняка Либерти, затем Гэллоуэй заметил довольно широкое озеро с многочисленными пароходиками, казавшимися неподвижными. Они вновь углубились в лес. Вдруг Дейв едва не остановил своего спутника и уже протянул руку, чтобы дотронуться до его плеча.

Ему показалось, что он узнал по правым шинам, видневшимся в траве, свой светло-коричневый грузовичок. Он даже успел различить в тени силуэт полицейского.

Жест Гэллоуэя не ускользнул от внимания его спутника.

— Это ваша машина? — спросил он, словно не придавал своему вопросу особого значения.

— Думаю… да…

— Сначала мы поедем к лейтенанту… Это в двух милях отсюда… А затем вернемся.

Здание поста было сложено из кирпичей нежно-розового цвета, и с каждой его стороны был разбит партер, в котором росли цветы. По контрасту с ярким уличным светом интерьер казался темным. Гэллоуэю стало холодно, возможно, из-за нервного напряжения. Когда же Гэллоуэя оставили одного в коридоре, его пробила дрожь.

— Пройдите сюда, пожалуйста.

Лейтенант оказался молодым человеком атлетического телосложения. Дейв удивился, когда тот протянул ему свою крепкую руку.

— Прошу прощения за беспокойство, мистер Гэллоуэй, но мне было бы затруднительно поступить иначе.

Что лейтенант рассказал полицейскому, который привез Гэллоуэя и с которым у него состоялся долгий разговор? Теперь полицейский смотрел на Гэллоуэя как-то иначе. Складывалось впечатление, что в его взгляде было больше симпатии, если не уважения.