Книга Да будет воля моя - Дженнифер Бенкау

«Да, ничего не поможет, — думает она. — Не могу же я на всю оставшуюся жизнь посадить няньку к себе в спальню».

Они добираются до остановки. Киви, кажется, вместе с Дерией хочет подождать, пока та сядет в трамвай, и Дерия не возражает. Киви не любит, когда ей что-то предписывают, это она уже поняла. Она уже видит свет прожекторов трамвая в конце улицы. И вдруг Киви говорит:

— Если твой бывший муж так похож на моего отца, значит, в квартире был не он.

— Что? — спрашивает Дерия. У нее вдруг начинает чесаться затылок.

— У моего отца не хватило бы терпения сначала прикончить тебя, а потом смыться. Такие люди, как он…

— Нарциссисты, — помогает ей Дерия.

— Да, нарциссисты. Им не нужна такая стратегия. Они считают себя непогрешимыми и именно поэтому непобедимыми. Мой отец тоже, может быть, переворошил бы твою квартиру, но после тут же появился бы, чтобы сыграть роль спасителя. И ему все равно, насколько это выглядело бы неестественно. Потому что если бы ты сделала хоть малейшее замечание, то это была бы твоя вина, потому что ты подлая и ты несправедливо его подозреваешь.

Трамвай останавливается, дверь открывается прямо перед Дерией, но она не заходит в нее. То, что говорит Киви, нагоняет на нее ужас.

— Ты думаешь то же самое, что и моя подруга Солнце? — тихо спрашивает ее Дерия. — Ты думаешь, что это был Якоб?

Двери трамвая закрываются, и он уезжает.

Киви чешет себе затылок, а затем пожимает плечами.

— Я не знаю, — говорит она. — То, что ты рассказала, а прежде всего — надписи губной помадой, — кажется мне больше похожим на поведение женщины. Может быть, это была сама твоя подруга.

Глава 15

Этой ночью Дерия не смыкает глаз, и постоянное недосыпание медленно, но уверенно берет свое. От усталости она движется медленно и все ей кажется каким-то онемевшим, как будто вокруг всех ее конечностей обернут слой защитной пленки, а вокруг головы — двойной слой. В кафе она движется медленно, она слишком устала, чтобы обращать внимание на то, довольны ли гости или же ее коллеги что-то заподозрили. Она подумывает о том, чтобы отпроситься, сказавшись больной, и пойти домой, но сама мысль о том, что ей придется сидеть без дела и ожидать, придет ли взломщик, и если да, то когда, бросает ее в дрожь. Нет, она должна работать. Новый дверной замок из «Строительного рынка», который она может поставить сама, обойдется ей намного дешевле, чем вызывать службу по замене замков. Кроме того, сейчас адвент, радостные предрождественские дни, чаевые сейчас щедрее, и, значит, если ей немного повезет, то она уже сегодня может позволить себе поставить новый замок.

Вечером в трамвае она, наверное, в сотый раз читает рукопись Якоба, чтобы не заснуть. Окончание каждый раз по-новому волнует ее — как он может так просто оборвать рукопись на этом месте? Она должна знать, что будет дальше. И с книгой, и, конечно, с ними. Он все еще не звонит. Это признак, который должен ее насторожить, — так сказала Солнце, но хотя Дерия всерьез пытается быть открытой, то просто не может заставить себя подозревать Якоба. Киви была права. Эти надписи и картинки губной помадой больше подходят женщине, преступнице. Мужчина не хватается за губную помаду, за исключением того, что к ней есть какое-то личное отношение. И снова она мысленно подбирается к Роберту, который ей тогда с удовольствием запретил бы выходить из дому с вызывающей красной губной помадой.

Роберт, Роберт и снова Роберт. Никого иного быть не может.

Не может быть такого, чтобы это был кто-то другой, и тем более — ее единственная подруга. Она проезжает на две остановки дальше, чтобы зайти на «Строительный рынок».

Ей невероятно везет, и она покупает новый цилиндр с ключами, который подходит к ее замку. Немножко денег остается, и она покупает у турка за углом баклажан, немного сыра, хлеб и чуть-чуть фарша. Добравшись домой, она чувствует, что ее облегчение улетучивается. А что, если тот, кто проник в квартиру, снова был здесь? Но в этот раз ничего в квартире не изменилось, ни в одном углу ничего не вызывает подозрения. Один приветствует ее скучным мяуканьем, ему в последние дни тоже досталось, бедному. Она собиралась наполнить фаршем баклажан, но сейчас отдает его Одину, который набивает себе полную пасть и затем ожидающе смотрит на нее. Замок подождет пару минут. Она садится в гостиной прямо на пол, облокачивается спиной о диван и играет с котом. Ничего больше он не любит так, как играть со своим пучком перьев, чтобы потом, как награда за победу, дать почесать себе живот.

— Я так рада, что у меня есть ты, — говорит она. Его утонченные кошачьи чувства ощущают опасность заранее. Пока он расслаблен, все должно быть в порядке. Она прижимается лицом к мягкой белой шерсти.

— Ты делаешь меня счастливой.

«Ну а как же еще?» — отвечает кот.

Видимо, она на какое-то мгновение уснула. Она просыпается от того, что что-то шипит и кричит. Сначала она не совсем соображает, где она находится. Ей кажется, что это сон. Ее связали, она даже не может двигаться, вдохнуть воздух, все болит…

Затем она приходит в себя. Ее голова откинулась назад, на диван, а шея просто затекла, вот и все. У нее все в порядке, за исключением совершенно сведенных судорогой плеч. После сна в сидячем положении она даже чувствует себя более свежей, а не такой полностью измотанной. Один куда-то исчез. Наверно, снова сидит над своей миской с кормом и думает, соблазниться ли ему очередным кусочком. Ей придется выбросить мясо, и сейчас у нее такое чувство, что бактерии там уже размножаются вовсю и мясо начинает вонять. Дерия встает и протягивает руку в сторону. Где-то здесь она положила замок. Сначала она заходит в ванную, идет в туалет, моет руки и умывается ледяной водой, чтобы проснуться по-настоящему. Она протягивает руку за полотенцем и нащупывает голый крючок в стене. Полотенце исчезло.

Моментально в ее теле напрягается каждый мускул. Полотенце только что висело на крючке. Совершенно точно оно было там, она его видела. Или?

«Подумай, Дерия!» Может быть, она сначала помыла руки, а потом куда-то взяла полотенце с собой? Она бежит в спальню, ей кажется, что она бросила его там на постель и…

Да, вот оно. Напряжение улетучивается, и Дерия чувствует себя, словно тело без костей, словно кожа без мышц.

Она постепенно теряет разум. Может быть, это и есть объяснение. Наверно, она просто сходит с ума. Это последнее, что у нее еще есть, единственное, на что она всегда могла положиться.

Она тянется к полотенцу, хочет поднять его, но оно весит больше, чем должно. Она инстинктивно тянет полотенце к себе. Что-то круглое, красное падает на ее постель. Она моргает. Это «нечто» размером с кулак. Красное. Темно-красное. И с него стекают капли, капли на ее простыню в цветочек. Она ждет, что сейчас она почувствует запах железа, но тот запах, что бьет ей в нос, такой кислый и отвратительный, что содержимое желудка подкатывает к горлу.

Она уже долго кричит, прежде чем ее разум говорит, что это такое. Уже давно, прежде чем она узнает типичную форму, оба желудочка и продольную бороздку, прежде чем она понимает, что отверстия и обе трубочки, находящиеся сбоку, должны быть венами и артериями.