Книга Любовь и честь - Рэндалл Уоллес

— Насколько я слышал, вы взяли в плен Пугачева? Похоже, мы все опять должны благодарить вас. — Но вместо того, чтобы рассыпаться в благодарностях, он умолк.

В наступившей паузе даже Горлов сообразил, что надо делать, и, сославшись на то, что ему необходимо отдать Маше распоряжения, вышел из комнаты, правда, оставив дверь открытой.

Маркиз, стараясь не стучать каблуками, тихо подошел к двери, закрыл ее и повернулся ко мне.

— Мои источники при дворе сообщают, что британцы увеличили число солдат, которых они просят у императрицы, до тридцати тысяч.

— Тридцать тысяч? Вы уверены?

— Сэр! — оскорбленно вскинул голову Дюбуа.

Я прекрасно понимал, что его «источник» при дворе — это Шарлотта, и сведения, скорее всего, верны.

— Тридцать тысяч. Тогда это означает, что война в Америке уже началась.

— Еще нет, но это показывает, насколько серьезно положение в колониях Америки и как сильно британцы хотят сохранить свои владения.

Мне стало не по себе. Тридцать тысяч закаленных в боях с турками солдат против колонистов Америки? Они ведь будут вести себя так же, как казаки Пугачева. Для маркиза это были только дипломатические интриги, но для меня это был вопрос жизни и смерти.

— Видите ли, несмотря на то что Россия и Британия демонстрируют свои добрые отношения, на самом деле они соперничают друг с другом. Франция, Англия, Пруссия и Австрия — каждая страна пытается сделать Россию своим союзником и настроить ее против остальных. Еще год назад Екатерина вела две войны — против турок и против казаков. Турок вынудили подписать выгодный России мир, и теперь Екатерина может вертеть европейской политикой, как хочет, тем более что и с казацким бунтом уже покончено, а значит, вся имперская армия пребывает в бездействии. Конечно, императрица заинтересована в территориях на американском континенте, и британцы играют на этом, предлагая в обмен на русских солдат часть Калифорнии, на которую претендует Испания.

— Франция поможет нам?

— А как она может помочь? И чем? Если Екатерина пошлет войска в Америку, то Франция ни в коем случае не будет вмешиваться и останется нейтральной. Британцы прекрасно знают, что Франция будет охотно воевать против англичан, но не станет стрелять в русских солдат, чтобы не испортить отношений с Россией. Поэтому им и нужны именно русские войска.

— Значит, Америка останется одна.

Дюбуа коротко кивнул.

— Послушайте, маркиз, я не дипломат, но прекрасно понимаю, что это значит для моей страны. Кто может помочь мне убедить императрицу? Кто настолько влиятелен? Потемкин?

— Потемкин поддерживает британцев.

— Но ведь он — один из богатейших людей в России, а то и в мире! И в чем же его выгода?

— Они позволили ему использовать британские корабли для торговли, причем бесплатно. Он узнает, какой из английских кораблей, заходящих в Санкт-Петербург, куда направляется, и грузит на него товары. Даже один такой рейс может сделать человека богатым, а представьте, какие возможности у светлейшего!

— Сколько же ему надо?

— Вижу, вы не знаете богатых людей.

— Может, это какие-то политические интриги? — Я уже не знал, за какую соломинку хвататься. — Франклин, возможно, что-нибудь придумает…

— Британцы уже заверили Потемкина в своей полной поддержке его губернаторства на захваченных у турок землях. Императрица отдала эти земли под его управление. Это делает Потемкина еще более могущественным. Франклин может предложить ему что-то получше?

Я промолчал, чувствуя, как меня охватывает отчаяние, но когда снова взглянул на Дюбуа, он улыбался мне.

— Я просто хотел, чтобы вы ясно представляли себе масштабы этой проблемы.

— И что толку? — отозвался я. — Что я могу сделать?

— Напротив, друг мой, вы многое можете сделать. Когда императрица узнала о вашем ранении, она приказала Потемкину лично позаботиться о том, чтобы вы поправились. Она понимает, насколько опасно ваше положение, и опасается неожиданных сюрпризов. Сейчас императрица на три недели выезжает в Москву, но по возвращении примет вас лично.

Дюбуа многозначительно посмотрел на меня, а я все не мог поверить, что план Франклина все-таки сработал.

— У вас есть три недели, чтобы окончательно окрепнуть и как следует подготовиться к этой встрече.

С этими словами он повернулся и, кивнув мне, вышел из комнаты.

29

После того как Пугачева провезли через всю страну, показывая в каждом городе, он был обезглавлен на площади в Санкт-Петербурге[5]. На казни присутствовала сама императрица в короне и бриллиантах, наблюдавшая за происходящим с деревянной платформы в окружении придворных. Мы с Горловым в новых мундирах, украшенных наградами, тоже стояли неподалеку от Екатерины в числе других офицеров, отличившихся в кампании.

Перед казнью Пугачева бросили на колени к ногам императрицы. Он поднял на нее глаза, полные мольбы, но во взгляде Екатерины не было милосердия. Она посмотрела на здоровенного палача в капюшоне, с огромным топором на плече. Палач, такой же гигант, как и Горлов, обошелся без помощников. Он одной рукой уложил Пугачева на колоду, а другой — отсек ему голову с первого удара.

Толпа взревела, а палач поднял отрубленную голову Пугачева, чтобы видели все.

Маркиз Дюбуа похлопал меня по плечу, выражая свое одобрение, но я не чувствовал вкуса победы. Я смотрел, как императрица в окружении придворных спускается с деревянной платформы к ожидающей ее карете, когда чья-то рука легла мне на плечо. Я обернулся, ожидая увидеть маркиза Дюбуа, но тот уже растворился в толпе, а на его месте стоял Потемкин.

— Мои поздравления, — произнес он и сразу же перешел к делу, с прямотой человека, который твердо решил, что именно он хочет сказать. — На третий день после Рождества состоится праздничный бал. Вы приглашены в качестве почетного гостя, так что будьте готовы.

— Готовы к чему? — спросил я.

Но он только странно посмотрел на меня и, повернувшись, зашагал прочь. Я снова повернулся и увидел, как отъезжает золоченая карета императрицы, переливаясь и сверкая на белом, недавно выпавшем снегу. Все взгляды были прикованы к карете, и только Шеттфилд и Монтроз смотрели в мою сторону. Собственно я только поэтому и заметил их. Они безусловно видели, что со мной беседовал Потемкин, и на лице Шеттфилда читалась озабоченность. А вот у Монтроза был совсем другой вид. Тогда я еще не знал, что такое сосредоточенное выражение присуще людям, принявшим судьбоносное решение.

Я оглянулся на Горлова, но он садился вслед за Потемкиным в карету светлейшего. Карета была из полированного дерева, инкрустированного драгоценными камнями. На вид она была не такая эффектная, как у императрицы, но стоила, по всей видимости, не меньше. Горлов и Потемкин уселись в карету и, продолжая о чем-то беседовать, умчались прочь.