Книга Злое небо - Виктория Щабельник

Больше нужной ему информации раздобыть не удалось. Как будто многое из того, что его интересовало, было тщательно подчищено, или уничтожено.

Не удержался…Снова. Давно зарекся интересоваться, что же происходит там, в Большом мире, а тут… Из-за бабы… Нет, из-за женщины, которая слишком сильно его привлекает. Да, он попал, и понимает это, да, его мучают сомнения. До сих пор. Он не должен был испытывать что-то к чужачке. Она не одна из них. Она никогда его не поймет и не примет, если узнает, кто он такой. Чтоон такое.

Генерал почувствовал егоприсутствие сразу. Едва заметное смещение воздуха, легкая волна, движение, которое никто бы никогда не уловил. Но он давно уже к этому привык.

— Здравствуйте, генерал, — Дамир напрягся. Он всегда был насторожен, когда общался с ним. Сколько бы времени не прошло, некоторые привычки не так просто искоренить.

— Здравствуйте, — генерал ощутил, как онвсматривается в экран, который так и не был выключен.

— Она красива? — вопрос Дамира не удивил. Привычные человеческие категории морали и эстетики были емунезнакомы. Оних просто не понимал.

— Да, — произнес генерал, — она красива.

— Вы будете с ней размножаться?

Дамир был рад, что в комнате оказалось слишком темно. Он покраснел, но этого никто не увидел. Иначе бы пришлось слишком долго объяснять, почему на его смуглом лице проступают пятна неприродного для него оттенка.

— Об этом еще рано говорить.

— Почему вы не называете меня по имени, генерал?

— Прошу прощения, Айван. Никак не могу к этому привыкнуть.

Дамир почувствовал, как воздух сгущается и по его коже прошелся холодок. На Айвана так реагировал любой из его команды. Это было необъяснимо. Возможно, таковым и останется.

— Вы уже выбрали для меня носителя, генерал? — существо стало почти материальным, и в сгущавшемся неярком свете от экрана выглядело особенно впечатляющим. Ростом более двух метров, выше генерала на целую голову, он буквально навис над сидящим мужчиной в позе вопросительного знака. Дамир знал, что ему ничего не угрожает, знал, что эмоции, которые проступают сквозь его собственный щит, делают Айвана сильнее. Он уже давно победил свой страх перед неизвестностью и непредсказуемостью, с которой он и его люди столкнулись слишком давно, чтобы иметь право бояться.

— Мы провели несколько экспериментов, к сожалению, неудачных. Все тела потенциальных носителей, так или иначе, подвергнутся распаду в течение трех-четырех суток.

— Вижу, вы значительно продвинулись в своей работе, — заметило существо, — ранее этот срок исчислялся секундами.

— Нам есть над, чем работать, Айван, — возразил генерал. Одним из его кошмаров последних лет был сон, где Айван, еле передвигая ногами, чужое полуразложившееся тело бродит по опустевшей базе, в поисках оставшихся в живых. У них мало времени. У них нет выхода. Но есть вещи, которые должны быть сделаны. Иначе, эта планета станет могилой для всех.

Четыре месяца назад

— Леди и джентельмены! — прокурор обвел ликующим взглядом полутемную комнатку и сник, поняв, что, в общем-то, обращается к десятку скучающих лиц. Но разве это способно остановить торжество справедливости?

Меня судили за убийство, просто потому, что не могли осудить за что-то другое. Вопреки угрозам генерала, он не отдал меня под трибунал. А я все еще не призналась, что держала в руках документы, способные скомпрометировать многих. Слушание проходило в небольшом тесном помещении здания Министерства юстиции, присутствовали лишь стороны обвинения, защиты, судья, невысокий толстяк из гражданских и он… Я не ожидала увидеть здесь Адриана. Точнее, я надеялась, что он не придет, и понимала, что надежда несбыточна. Не прийти на слушание по делу об убийстве родного брата. К счастью, леди Вилард присутствовать в суде отказалась. Иначе бы я этого не выдержала. Он действительно нанял мне адвоката, и этот человек, пожилой сухонький высокий мужчина с большой лысиной на голове, к моему глубокому удивлению, бился за меня как лев. Не ожидала от адвоката, нанятого семьей убитого мною Рейна подобной самоотдачи. Хотя, понимала, что все его усилия ничто. Мне уже давно вынесли приговор, а этот суд лишь фикция, игра, чтобы соблюсти правила приличия и отправить меня на тот свет с удобоваримой формулировкой — «за преднамеренное убийство первой степени».

В пользу обвинения были высокий статус жениха, моя прервавшаяся беременность, которая, очевидно (для всех) и послужила поводом для ссоры, отказ жениться и в итоге, труп несчастного юноши, который виновен лишь в том, что сделал ошибку, выбрав не ту женщину, значительно ниже себя по статусу.

В пользу защиты… Мои заслуги перед Союзом, спасение «Бесстрашного» от пиратов, уничтожение нескольких вражеских истребителей, что, по мнению того же обвинения, говорило лишь о моей склонной к насилию натуре. Отстранившись от всего происходящего, лишь изредка вычленяя из потока речи некоторые слова, я лишь поражалась иронии судьбы. Уничтожь я крейсер, которым командовал Рейн, я была бы героем. Вряд ли кто-то смог предъявить мне какие-то претензии. Может быть, после меня бы и упокоили тихо, по-местному. Но это избавило бы меня от этого театра абсурда.

В качестве свидетелей и с той и с другой стороны был вызван мой экипаж. И каждое слово моих бывших коллег могло истолковываться двояко. Убивала! Значит, способна на это! Воевала! Спасала жизни! Рисковала собственной. А, значит, неспособна убить любимого мужчину. В разгар всего этого мне хотелось подняться и крикнуть, что я виновна, оставьте меня в покое. Рассказать все, что удалось узнать, признаться в том, о чем меня допрашивал с таким пристрастием Росс. Интересно, сколь долго после этого проживут присутствующие здесь люди? Или их смерть тоже окажется на моей совести? Вспомнила, как еще в первый раз, в припадке боли кричала генералу, что моя смерть ничего не решит. Хотя и он, и я прекрасно знали, что она как раз может решить многое. Им нужна правда, но, скорее всего, после вмешательства адвоката им придется действовать осторожнее. Если меня приговорят к смерти, это избавит их от многих проблем. А если нет? Если генерал подозревает, что диск спрятан у кого-то, кому я могу доверять? И в случае моей смерти информация будет распространена? Я этого ему никогда не говорила, исправно играя роль непосвященной. Для меня это так важно? Не знаю. Я уже ничего не знаю. Я просто давала адвокату отрабатывать свой гонорар. И, судя по всему, гонорар немалый.

— … к смертной казни посредством ввода в организм приговоренной раствора ядов. Напоминаю, — заунывным голосом продолжил судья, — что правосудие Межпланетного Союза основано на гуманности и человеколюбии. Каждый может совершить ошибку. И справедливый приговор лишь помогает ее искупить!

Все встали, провожая «его честь» судью Клемента. После вынесения приговора я даже не пыталась собраться с мыслями. Застыв мраморным изваянием рядом с суетящимся и что-то кому-то доказывавшим адвокатом, метром Ивом, я лишь чувствовала, как люди проходят мимо меня, удаляясь из зала. Почему-то я сразу почувствовала приближение Адриана. Не поднимая головы, так же отрешенно смотря перед собой, я услышала его слова: