Книга Бернадот. От французского маршала до шведского короля - Борис Григорьев

1 июня 1810 года Госсовет собрался на своё официальное заседание. На нём выступил Карл XIII и изложил суть предложения Адлерспарре. Оно было поддержано всеми министрами, которые решили, что нужно собирать риксдаг, пригласить принца Фредрика Кристьяна в Стокгольм и проинформировать о своём решении Наполеона. Планы профранцузской правительственной группировки Веттерстедта потерпели полное фиаско.

Пока риксдаг перемалывал названные имена и кандидатуры, в Париж выехал королевский курьер Брулин с письмом Карла XIII, в котором содержалось поздравление Наполеона со вступлением в брак с австрийской эрцгерцогиней Марией Луизой и сообщение о том, что Швеция собирается в качестве наследника выбрать датского принца Фредрика Кристьяна Августенборгского.

Густав Веттерстедт. Неизвестный художник

Вслед за Брулином во Францию отправились ещё два шведа: генерал и граф Фабиан Вреде должен был по поручению Карла XIII привезти поздравительное письмо Наполеону в связи с его вступлением в брак с австрийской эрцгерцогиней, а 29-летний лейтенант Уппландского пехотного полка Карл Отто Мёрнер (1781–1868), кузен того самого графа Мёрнера, который попал в плен к Бернадоту в Любеке, должен был продублировать миссию королевского курьера Брулина. В письме, которое Мёрнер вёз послу Швеции в Париже Густаву Лагербьельке, содержалась просьба как можно быстрее проинформировать Стокгольм о мнении Наполеона на события в Швеции.

Шведов в Париже стало многовато.

Лейтенант К.-О. Мёрнер, один из восторженных поклонников Наполеона и его маршалов, напросился в эту поездку якобы сам, а помогли ему в этом его будущий шурин, госсоветник и гофмаршал граф Густав Веттерстедт и министр иностранных дел Ларе фон Энгестрём, Так, во всяком случае, пишут историки, потому что настоящая подоплёка последовавших за этим событий так и осталась до сих пор тайной за семью печатями. О лейтенанте К.-0. Мёрнере А. Хенриксон пишет, что тот, если судить по оставленным им дневниковым записям, отнюдь не был светлой головой. Его главной целью в жизни было, не более и не менее, ниспровержение России.

В день прибытия этого пламенного шведского патриота в Париж посол Лагербьельке, молодой бонвиван, прогуливался с императором по дорожкам парка в Сен-Клу и информировал его о содержании письма Карла XIII, только что доставленного графом Фабианом Вреде. Наполеон высказал мнение, что лучшей кандидатурой на вакантное место шведского кронпринца мог бы всё-таки стать король Данни. Это как нельзя лучше отвечало бы стратегии Наполеона и способствовало бы объединению Скандинавских стран в одно королевство. Лагербьельке мягко возражал императору, высказывая сомнения в том, что шведы согласятся на такой вариант. Наполеон не настаивал, но через четыре дня отправил ответ Карлу XIII, в котором на роль кронпринца снова предлагал всё-таки Фредрика VI.

20 июня 1810 года лейтенант Мёрнер, сдав депешу шведскому послу Лагербьельке и убедившись, что дубликат послания его короля никому уже не нужен, отправился к своему давнему приятелю картографу Пьеру Ланье. Швед поделился с французом планами шведских военных, а потом они якобы, посвятив в дело ещё двух французских генералов — Гийемино (Guilleminot) и Филиппа-Анри де Гримуара, — вчетвером стали перебирать французских маршалов и "примерять" их к шведскому трону. Посовещавшись, они обратились поначалу к Массеиа и Евгению Богарнэ, но те от такой чести решительно отказались. Тогда они остановили свой выбор на маршале Бернадоте и владетельном князе Понте-Корво, который как раз жил в Париже и был не у дел.

К.-О. Мёрнер стал искать пути подхода к князю и 22 июня обратился за помощью к генеральному консулу Швеции в Париже Элуфу Сигнёлю (Signeul). Генконсул обратился к генералу Гримуару, и тот, предварительно встретившись с лейтенантом и поговорив с ним, оказал ему содействие в устройстве аудиенции у князя Понте-Корво. Мёрнер, заручившись рекомендациями Гримуара, 25 июня отправился к князю Понте-Корво. Во время беседы шведский лейтенант без всяких околичностей и обиняков предложил французскому маршалу выставить свою кандидатуру на выборах наследника шведского трона. Нашей стране, заявил Мёрнер, не нужен ни датчанин, ни русский, ни какой-либо ребёнок — Швеции нужен француз, известный своим умом, мужеством и ценимый как императором Наполеоном, так и королём Испании. Естественно, вспомнил вдруг лейтенант, наследник должен быть протестантом.

Ситуация была невероятной, почти фантастической: бедный, никому не известный, невысокого роста, неказистый лейтенант-мальчишка из какой-то там Швеции предлагал статному, высокому и блестящему французскому маршалу, годившемуся ему в отцы, целое королевство! Мало сказать, что предложение до чрезвычайности удивило и поразило князя, поэтому первая его реакция была, мягко говоря, весьма осторожной. Безвыходное положение опального маршала, однако, помогло ему взглянуть на ситуацию более трезвыми глазами. В тот же день Понте-Корво проинформировал о контакте со шведом своего императора.

К.-О. Мёрнер отправился к графу Фабиану Вреде, консультация спецкурьера со спецпосланником закончилась тем, что последний от идеи лейтенанта пришёл в полный восторг и 26 июня поспешил, со своей стороны, нанести князю визит. На сей раз князь-маршал высказался более определённо: он успел проконсультироваться с Наполеоном и возражений от него против полученного предложения не получил. Император Франции первое время пребывал в недоумении: посол Лагербьельке о французском кандидате на шведский трон не сказал ему ни слова, граф Вреде — тоже! Поэтому Наполеон по-прежнему придерживался мнения, что лучше короля Дании на место наследного принца Швеции никто не подходил. Но это было до тех пор, пока на горизонте не показались другие кандидаты.

Во время беседы Вреде начал было перечислять препятствия на пути предполагаемого избрания Понте-Корво наследным шведским принцем: князь не был лютеранином, не владел шведским языком и находился в неприязненных отношениях с Наполеоном. На это Понте-Корво живо возразил, что с императором он находился в самых прекрасных отношениях (что, конечно, далеко не соответствовало действительности), что язык он выучит, а что касается религии, то с ней в стране Генриха IV никогда проблем не было. Собеседники разошлись, вполне довольные результатами беседы.

Т. Хёйер обращает внимание на странную пассивность Наполеона в этом вопросе и объясняет её, во-первых, тем, что император не был уверен в приемлемости для шведов кандидатуры француза вообще; во-вторых, он считал Понте-Корво не самым лучшим кандидатом из французов, а в-третьих, он не хотел показывать свою ангажированность в этом вопросе, чтобы не вызвать раздражение со стороны Санкт-Петербурга. Последнее опасение, как мы покажем далее, было напрасным.

Но Вреде было вполне достаточно того, что он уже услышал. "Если Ваше Превосходительство спросите меня о том, что я думаю о князе Понте-Корво, — спешил он сообщить в личной записке министру иностранных дел Швеции фон Энгестрёму, — я честно отвечу, что испытываю к нему необъяснимое уважение, и не только как к политику и полководцу, по и как к добродетельному и благородному человеку.