Книга Паутина любви - Виктория Холт

— Ты была бы в восторге тоже.

— Я предпочла бы какое-нибудь представление «со мной» в главной роли! Возможно, если бы там была я, он подобрал бы что-нибудь, относящееся к Дорабелле!

— Я уверена в этом.

— Ты говоришь неправду, но как вам должно было быть весело! Да еще эта очаровательная миниатюра! Мне тоже хотелось бы иметь свой портрет.

— Я была в этом уверена и как раз собиралась тебе это предложить. Потом ты сможешь подарить мне его на Рождество.

Я рассказала ей про Мэри Грейс.

— Значит, сестра Ричарда? Круг сужается! Ты вступила в близкие отношения с этой семьей!

— Я отыскала эту рамку. Правда, она изысканная?

— Просто чудесная!

— Есть и еще одна такая же, парная.

— Где?

— Отложена в лавке. Ее придержат до тех пор, пока ты действительно не соберешься заказать свой портрет.

— Разумеется, собираюсь! Так она, эта Мэри Грейс, приедет сюда?

— Думаю, после рождения ребенка. Тебе не нужно думать о таких вещах, пока ты ждешь ребенка. Кроме того, лучше рисовать тебя, когда ты опять придешь в норму.

— Эта мысль меня привлекает!

— Тогда ты сейчас напиши Мэри Грейс, а я отвезу ей письмо. Пригласи ее на недельку-другую, ей вполне хватит этого времени. Она работает очень быстро, и портрет будет закончен к Рождеству.

— Как я рада, что ты здесь! Жизнь становится совсем другой!

— Что такое? Я нужна тебе, когда у тебя есть обожающий муж, а скоро будет еще и ребенок? И тебе до сих пор нужна сестра?

— Ты всегда нужна мне! Ты же не обычная сестра, ты ведь — частица меня! — повторила Дорабелла.

Наше пребывание в Корнуолле было недолгим. С Джоуэном Джермином я встретилась только один раз. Я сказала ему, что снова буду здесь в ноябре, и что сейчас мы приехали только отпраздновать день рождения. Мы пили подогретое вино с пряностями в отеле, расположенном в двух милях от Полдери, и на прощание он сказал:

— Рассчитываю почаще видеться с вами в ноябре. Надеюсь, в следующий раз вы погостите здесь подольше?

Я ответила, что пока ничего не знаю наверняка, может быть, я даже останусь здесь после Рождества.

— Мы еще ничего окончательно не решили, — пояснила я. — Мои родители хотели бы, чтобы Дорабелла приехала на Рождество домой, но ребенку в таком возрасте путешествовать рановато.

— Вы будете здесь! — заявил Джоуэн.

Гордон теперь был более доступным: нас связывало воспоминание о совместно пережитом приключении. Он сказал, что очень рад тому, что мы приехали и что, судя по всему, Дорабелле очень недоставало меня.

— Вы же знаете, как это бывает у близнецов, — заметила я.

— Да, очень близкие взаимоотношения! Собственно, вот и все события. Вскоре мы отправились домой.

Через неделю или чуть позже пришло письмо от няни Крэбтри и еще одно — мне от Дорабеллы.

Письма прибыли, когда мы сидели за завтраком. Мать тут же вскрыла адресованное ей письмо. Я предпочла бы забрать письмо от Дорабеллы к спальню, чтобы прочитать его в одиночестве, потому что часто она писала мне очень откровенно и это предназначалось только для моих глаз. Мать знала это и только позже спрашивала, что там новенького.

— Чудесно! — воскликнула она, дочитав свое письмо. — Няня Крэбтри уже там! Старая добрая няня Крэбтри! Она собирается кое-что изменить в детской, говорит, что Дорабелла чувствует себя хорошо да и все остальное в порядке. Няня полностью удовлетворена и счастлива, хотя не совсем уверена в докторе. Она пишет, что за этими сельскими докторами «надо приглядывать»!

Сама няня Крэбтри родилась в Лондоне и была уверена, что у тех, кому повезло меньше, не следует ожидать таких же блестящих качеств, которые присущи уроженцам столицы.

— То же самое она говорила нам в Кэддингтоне! — заметила, состроив гримасу, мать. — Корнуолл она воспримет еще более критично: он ведь еще дальше от Лондона! Но я все равно рада, что она там: няня прекрасно разбирается, что к чему, и, если вконец не запугает доктора, все будет в полном порядке! Интересно, что думает о ней Матильда? С такими людьми, как няня Крэбтри, главная сложность в том, что они всегда считают себя правыми, а тех, кто не согласен с ними, — заблуждающимися. Впрочем, в девяти случаях из десяти она оказывается права!

— Я считала, что ты абсолютно уверена в том, что никто, кроме няни Крэбтри, там не справится.

— Я-то уверена, но у нее могут быть конфликты с другими людьми. Для своей обожаемой Дорабеллы она сделает все, да и ребенок не может оказаться в лучших руках! Но няня Крэбтри любит, чтобы все делалось так, как она считает нужным!

Мне хотелось побыстрее взяться за письмо Дорабеллы, и я отправилась в свою комнату.

«Дорогая Ви!

Итак, няня Крэбтри прибыла в ореоле своей славы! Дермот отправился на станцию встретить ее, и, кажется, она его не одобрила. Как может не нравиться Дермот? Он был очень мил с ней и ответил на все ее вопросы — в той мере, которой можно ожидать от обычного мужчины. Она слегка покритиковала дом: он показался ей полным сквозняков. „А чего еще можно было ожидать? — заявила она. — Тут же море совсем рядом“. Она кое-что изменила в детской и заставила меня больше отдыхать. Я, мол, всегда самовольничала, „Не то что мисс Виолетта“ .Итак, ты стала для нее воплощением всех достоинств. Это всегда так бывает, верно? Хороший близнец — отсутствующий близнец!

Иногда она ведет себя так, как с нами, когда нам было три или четыре года. Что делать, она одинаково относится к детям всех возрастов, всякий ребенок — ее ребенок! Не думай, что Дермот в это вмешивается: младенцы нянюшки Крэбтри полностью принадлежат ей. Бедняжка, надеюсь, когда он/она родится, ему/ей придется не слишком трудно.

Матильда ведет себя очень спокойно и подчиняется всем ее указаниям. Дермоту няня очень нравится, хотя она ведет себя по отношению к нему так, словно он — один из тех „полоумных“ мужчин, которые не могут отличить у ребенка голову от ног. Гордона она считает жалким, а относительно старика у нее не сложилось мнения, да и встречаются они с ним редко. Наверняка она считает, что он здесь не играет никакой роли.

Милая старая няня Крэбтри, я так рада, что она здесь: от ее присутствия становится уютнее!

Больше всего я, конечно, хочу, чтобы приехала ты. Теперь уже осталось недолго. Кстати, скажи маме, что я подбираю имена. Я решила поддержать оперную традицию: если это будет мальчик — быть ему Тристаном, если девочка — Изольдой. Спроси, устраивает ли ее это? Думаю, вагнеровские имена ей понравятся меньше, чем наши, однако они будут особенно подходящими, поскольку это и корнуоллские имена, а младенец нянюшки Крэбтри будет наполовину корнуолльцем…»

Когда я рассказала матери, какие имена предполагаются, она развеселилась.