Книга Экономика добра и зла. В поисках смысла экономики от Гильгамеша до Уолл-стрит - Томаш Седлачек

Понимание им философии и науки в целом было гораздо шире нашего нынешнего. Во‑первых, он не видел заметных различий между первой и второй (к чему пришли позднее), а во‑вторых, он относил к научной сфере человеческой деятельности то, что сегодня мы бы, скорее всего, к ней не причислили. По Аристотелю, «всякое рассуждение [наука, dianoia] направлено либо на деятельность или на творчество, либо на умозрительное»[395]. К науке он, таким образом, относит поэзию и практические дисциплины. Практические науки — этика и политика, поэтические — изучение поэзии и других искусств, теоретические — физика, математика и метафизика. Большая часть его научных работ имела качественный, а не количественный характер. Математика же для него была очень близка к теоретической философии, метафизике.

Именно Аристотель, образно говоря, вернулся с небес на землю. Как об этом пишет М. Нуссбаум, он считал, что «философия необходима для того, чтобы она указала нам дорогу назад, к тому, что является обычным»[396]. Вместо витания в облаках мира идей он плавал с рыбами на острове Лесбос и наблюдал за поведением животных в лесу. Аристотель утверждал, что форма яблока существует в самом яблоке, а не в нашем воображении. И потому изучал именно яблоко и вообще классифицировал все сущее по родам и типам. Сегодня бы мы сказали, что он был эмпирик, тогда как Платон был, скорее, одним из зачинателей рационалистической традиции.

В то время все это казалось удивительным, «неестественным» и даже раздражало: «Слушателей Аристотеля возмущало его увлечение рассуждениями об обычном и земном, и они требовали, чтобы он вместо этого говорил с ними о возвышенном и особенном»[397]. Таким образом, все внимание воспитателя Александра Македонского досталось вещам телесным, а мир платонических идей был как бы задвинут на задний план. Его интересовало именно то, что у Платона — образно говоря — являлось игрой теней. Вот и экономика дождалась должного уважения как одно из наиболее почитаемых умений[398].

Если мы хотим резюмировать учение Аристотеля в нескольких строках, то наряду с его прагматичностью нельзя не заметить предложенное этим философом понятие, выражающее смысл и цель существования отдельных вещей, человека или мира в целом, — telos. В отличие от Платона, его меньше интересовала неизменность, он сосредоточился на сути, назначении движения, так как «стремление же направлено к цели»[399]. Так же, как и остальные античные школы (и так же, как евреи или христиане), он придавал большое значение морали, а именно — этическим добродетелям, которые сегодня снова начали привлекать к себе внимание[400]. А достойная жизнь, то есть то, чем занимается экономика (жизнь в полном достатке), у него вообще неразрывно связана с добром и злом.

Приведем практический пример: падение физических тел на землю Аристотель объясняет через их природу. Камень происходит с земли и хочет к ней вернуться, его смысл — быть в земле. Аналогично газ, огонь или душа стремятся вверх. Долгое время такое объяснение всех устраивало. Оно было заменено лишь с открытием Ньютоном законов гравитации.

Многие учебники по истории экономической мысли, собственно, и начинаются Аристотелем. Не кто иной, как он, защищает частную собственность[401], критикует ростовщичество[402], разделяет производительную и непроизводительную экономические активности[403], определяет роль денег[404], обращает внимание на трагедию общественных пастбищ[405] или занимается проблематикой монополий[406].

Однако многие его наблюдения, ключевые для развития хозяйства, остались, к сожалению, экономикой незамеченными. Так, например, Аристотель не только глубоко занимался полезностью и ее ролью в жизни, но и максимизацией ее функции, чем экономисты одержимы и по сей день, с той лишь разницей, что сегодня мы ее оцениваем только в математической форме, часто скрывающей более глубокие философские рассуждения. Аристотеля интересовали и другие ключевые вопросы, как бы мы сегодня сказали, мета экономики. Итак, то, что мы называем «управлением домашним хозяйством», на самом деле ставит вопросы о смысле и цели (telos) этих усилий.

Эвдемония: счастье как наука

Аристотель. задает вопрос, волнующий практически любого человека: как жить так, чтобы быть счастливым? И что это вообще такое — счастливая жизнь? Вопрос счастья — эвдемонии — далеко не только теоретический: «…Нынешние [наши] занятия не [ставят себе], как другие, цель [только] созерцания (мы ведь проводим исследование не затем, чтобы знать, что такое добродетель, а чтобы стать добродетельными)»[407]. Подобным образом Аристотель начинает и вторую свою книгу по этике, «Евдемову этику», где уже прямо в первом абзаце пишет: «…Счастье есть нечто самое прекрасное и наилучшее, и оно же — самое приятное»[408]. Насколько блаженная жизнь взаимосвязана с добром и как ее достигнуть («словно есть некая наука счастья»)[409], мы увидим ниже.