Книга Возвращение изгнанника - Раймонд Фейст

— Трое? Я видел только вас двоих.

— Страж Андани спустился в Испар, чтобы купить кое-что для нас.

— Где этот Испар? В трехстах — четырехстах милях отсюда?

Самас кивнул.

— Мы ходим туда примерно каждые пять лет, в зависимости от того, нужно нам что-нибудь или нет. В основном мы живем за счет нашего хозяйства, но не все можем сделать собственными руками. А за покупками ходим по очереди. Если не покидать бастион время от времени, то можно заскучать. В следующий раз пойду я.

— Сколько лет ты здесь служишь?

Самас остановился возле двери со словами:

— Вот тут ты сможешь переночевать, — а затем произвел в уме какие-то подсчеты. — К следующему празднику летнего солнцестояния будет четыреста тридцать два года, как я здесь.

Потрясенный, Каспар только и мог сказать:

— Ты… выглядишь гораздо моложе.

Самас рассмеялся:

— В служении богам есть свои положительные стороны. — Посерьезнев, страж заметил как бы про себя: — Нам нужны новые служители. Мы спрашивали богов, как нам поступить, сейчас ждем ответа.

— И как давно ждете?

— Недолго, — сказал Самас, — всего двадцать семь лет.

Каспар пожелал монаху спокойной ночи и вошел в приготовленную для него комнату, точнее — монашескую келью. В ней находились циновка, служившая постелью, масляная лампа, кремень и огниво, чтобы ее зажечь, грубое одеяло, таз и кувшин со свежей водой. В тазу стояла металлическая кружка.

Каспар не надеялся, что сможет уснуть в таком взвинченном состоянии — он волновался, что не получит ответов на свои вопросы, а ведь утром его попросят уйти. Но только его голова коснулась циновки, как он провалился в сон.

* * *

Проснулся он на рассвете. Пройдясь по коридору, обнаружил в одном из помещений ванну, а в ней — достаточно воды, чтобы помыться. К сожалению, у него не было мыла, чтобы постирать, но, рассудил Каспар, уж лучше ходить в грязном, чем в мокрой одежде тащить на спине доспех.

На кухне его уже ждали оба стража. Джелеми пригласил гостя за стол, где дымилась миска овсянки, рядом лежал свежеиспеченный хлеб. Завтрак дополняли мед, сыр и чай. Каспар с воодушевлением сел к столу.

Пока он ел, стражи сообщили ему о своем решении:

— Мы обдумали то, что ты рассказал нам вчера. Честно говоря, нам не совсем понятно, почему достославный отец Элект из храма Калкина послал тебя к нам. Нам известно не многое сверх того, что знает он.

— Вполне вероятно, что у него не было более серьезной причины, чем желание переложить проблему со своих плеч на плечи кого-то другого, — поделился своим соображением Каспар.

Джелеми и Самас обменялись недоуменными взглядами, затем засмеялись.

— А знаешь, нам это никогда не приходило в голову, — признался Самас. — Наверное, потому, что это слишком очевидно.

Каспар согласно кивнул:

— Я пришел к выводу, что зачастую люди не видят очевидного.

— Так вот, нам жаль отсылать тебя прочь ни с чем, — продолжал Джелеми. — Поэтому приглашаем тебя остаться у нас еще на день, а тем временем мы подумаем, как тебе помочь.

— Замечательная новость. Благодарю вас за гостеприимство, — воскликнул Каспар. — Я как раз хотел постирать свои вещи.

— С этим мы разберемся, — пообещал Самас. — Когда позавтракаешь, найди меня в саду, и я покажу тебе, где мы стираем.

Хранители поднялись из-за стола, оставив Каспара заканчивать завтрак в одиночестве. Он же с удовольствием съел вторую порцию каши и не торопясь выпил чаю с сыром, предвкушая спокойный день после стольких испытаний и лишений.

* * *

Каспар появился на кухне к ужину. Чувствовал он себя заново родившимся. Ему удалось перестирать всю одежду, хотя ходить голым в ожидании, пока белье высохнет у специально разведенного огня, было не очень удобно. Потом он пообедал и пару часов поспал. Остаток дня он провел, формулируя вопросы стражам, поскольку знал, что этот вечер — его последняя возможность получить от них столь необходимую ему информацию.

Самым непринужденным тоном, на какой только был способен, Каспар завел разговор:

— Интересно, а как зародился ваш орден?

Джелеми повел рукой в сторону Самаса.

— Вот кто у нас историк, пусть он и расскажет.

Самас не возражал.

— О том, что было до Войн Хаоса, известно мало. Говорят, что человек пришел сюда из других миров, через огромные прорехи в небе. Зато достоверно известно, что до нас здесь обитала иная, очень древняя раса.

— Повелители Драконов? — предположил Каспар.

— Да, так мы их называем. Другим расам они известны как Древнейшие.

— Мы думали, что доспех имеет к ним какое-то отношение.

— Действительно имеет. Вопрос в том — какое именно…

Джелеми бросил на Самаса взгляд, говоривший, что Каспар завел беседу в русло, нежелательное для стражей. Каспар попытался зайти с другой стороны.

— Если доспех не принадлежит Повелителям Драконов, то не может ли он быть… трофеем или ценной добычей?

Джелеми со вздохом откинулся на спинку стула.

— Я бы сказал, это не трофей, а скорее напоминание.

— Вам что-то удалось обнаружить за этот день? — встрепенулся Каспар.

Самас утвердительно качнул головой.

— Мы изучали архивы, и я должен признаться, что сильно заинтригован всей этой историей. Так называемый доспех явно не из нашего мира, а утверждение монахов, что он «неправильный», кое-что подсказало мне. Я почитал все, что смог найти, и теперь, кажется, понимаю, что они имели в виду под этим словом.

Джелеми снова бросил на младшего стража предостерегающий взгляд, но Самас не стал его слушаться.

— Почему нельзя ему все рассказать? Все равно он, скорее всего, погибнет, прежде чем успеет сказать хоть слово тем, кто может причинить нам вред.

Джелеми поднялся и ворчливо буркнул:

— Ладно, но если боги потребуют объяснения, почему этот человек осведомлен об их тайнах, ты сам будешь с ними разбираться. — Он кивком указал на Каспара. — Поболтай тут с ним, а я пойду покормлю кур.

— О чем я не должен знать? Чего опасается Джелеми? — Каспар тут же приступил к Самасу с расспросами.

— Ты говорил, что высокороден по происхождению и положению. Значит, с богословием знаком?

Каспар пожал плечами.

— Как и все миряне, наверное. Свой долг перед храмами я всегда выполнял.

— Но в богов ты не веришь?

— Я, мой добрый Самас, видел, слышал и читал слишком много, чтобы совсем не верить в богов. Но вот поверить в то, что их хоть сколько-нибудь волнует моя судьба, иногда очень нелегко.