Книга Кладбище Кроссбоунз - Кейт Родс

Лола наклонилась над столом, словно собралась поделиться со мной государственной тайной.

– Не знаю, может, для иных баб он дар божий, но по мне – полное дерьмо. Он несколько часов мариновал Ларса. Образцы ДНК, звонки в Швецию, всего даже не упомнишь. – Ее нижняя губа дрогнула. – Какой-то кошмар. У меня сегодня прослушивание, а они даже не разрешили мне взять из квартиры одежду.

Я с трудом подавила улыбку. Точно такой Лола была и в школе: вся доброта и эгоизм одновременно, без каких-либо оттенков. В ее глазах упустить шанс и не пробиться в шоу-бизнес куда страшнее, чем появление психопата в квартире посреди ночи. Страшнее даже того, что ее собственного бойфренда могут отправить за решетку.

– Ты видела Уилла? – спросила я.

Лицо Лолы мгновенно изменилось, точно кто-то нажал на кнопочку и вернул ее на землю.

– Кажется, дела плохи, Эл. Он только и делает, что несет всякую околесицу про небеса и ад. По-моему, у него окончательно съехала крыша.

– Да, несколько месяцев ему придется нелегко, – тихо согласилась я.

– Точно. Гребаные полицейские наехали и на него тоже.

Я потихоньку начала выходить из себя.

– А что им, по-твоему, делать? Такая у них работа – задавать вопросы. Они ведь не ради забавы это делают, – огрызнулась я.

Ее губы опять задрожали – верный признак того, что в любую секунду она разревется.

– Посиди здесь, Ло, пойду принесу кофе, – предложила я.

Когда вернулась, самообладание уже вернулось к ней, а двойной эспрессо и вообще моментально поднял настроение. С той же бешеной скоростью, с какой она влетела сюда, Лола бросилась на поиски кого-нибудь из знакомых, кто одолжил бы ей для прослушивания приличные шмотки. На время все остальное было забыто, главное – приблизить осуществление своей мечты о сцене.

На этот раз дорога по лестнице вверх в номер прошла спокойнее, чем спуск вниз. Энджи по-прежнему пыталась трещать без умолку, но к третьему этажу ей уже не хватало дыхания. Когда же мы подошли к двери номера, ей, чтобы прийти в себя, потребовалась чашка чаю.

Хотя окна в номере огромные, от пола до потолка, там стояла духота. Система вентиляции почти не помогала, разве что перегоняла затхлый воздух из комнаты в комнату. Я тотчас же улеглась в постель, лишь бы не слушать матримониальные планы Энджи. По ее словам, подружки невесты выбрали темно-синий атлас и теперь приценивались к прокату «Роллс-Ройса». За окном голубиное семейство любовалось видом собора Святого Павла и улицы Бишопсгейт, все, как один, такие же толстые и довольные, как старушки на автобусной остановке. Похоже, им нравилось проводить весь день в безделье, сидя на карнизе, зато я начинала потихоньку сходить с ума. Меня так и подмывало наплевать на все правила и сделать ноги из отеля.

Буквально за одну ночь я проделала путь от полной независимости к необходимости объяснять каждый шаг. Теперь не имела права одна выйти из отеля, чтобы купить газету, – меня непременно должен кто-то сопровождать. Я как раз разрабатывала план бегства, когда зазвонил мобильник.

– Говорит констебль Мидс, доктор Квентин. Я ваш шофер на сегодняшний день.

Совершенно позабыла обещание, которое выжал из меня Бернс, однако теперь эта идея мне даже нравилась.

Все, что угодно, лишь бы не сидеть в четырех стенах весь день, маясь бездельем. Констебль Мидс оказался тем самым розовощеким херувимом, который доставил меня домой из участка после того, как я обнаружила тело Сюзанны Уилкс.

Он, как и в первый раз, был немногословен. Его форма была размера на два больше, чем требовалось, словно он собрался на школьный маскарад. Но, по крайней мере, я смогла хотя бы на часик вырваться. Уж лучше смотреть, как мимо мелькают городские улицы, чем тупо сидеть весь день взаперти.

Мы катили по Лондонскому мосту, когда мне позвонил Альварес.

– Извини, не могу с тобой разговаривать, – бросила в трубку. – Лола говорит, ты грубо наехал на ее приятеля.

– Я? Наехал? – В его голосе слышалось искреннее удивление. – Мог бы выкрутить лампочку в камере и морить его голодом, но я этого не сделал.

– Я так и подумала.

– Ты почему не позвонила мне вчера вечером? – В телефонной трубке его голос звучал иначе – глубже и гортаннее, будто он в любой миг был готов перейти на испанский.

– Не поверишь, но я была занята. Пыталась остаться в живых.

На том конце послышался громкий выдох.

– Я так и знал, что мне следовало взять тебя к себе.

– Считай, что ты упустил свой шанс.

– Ничего, еще будут другие. – Его голос звучал с уверенностью, будто других логических доводов просто не существует. – Послушай, Элис. Я хотел бы знать лишь одну вещь: где твой брат хранит ключи от квартиры?

Я на мгновенье задумалась. Мы как раз катили мимо толп родителей, ведущих детишек в Клиссолд-Парк, то и дело одергивая и приструнивая их.

– Обычно в кармане. Не думаю, что у него имеется много мест, где он мог бы их спрятать. А в чем дело?

– Кто-то вчера принес сумку. Ее нашли в кустах, рядом с тем местом, где обнаружили его самого.

Сердце екнуло в груди.

– Серая, брезентовая, с его именем на подкладке?

– Она самая. А самое главное, Элис, – мы нашли в ней оружие.

У меня перехватило дыхание.

– Пружинный нож с серебряной ручкой?

– Так ты знала? – Альварес негромко выругался. – Кто, если он в своем уме, позволит больному человеку – а твой брат, несомненно, больной человек – расхаживать с ножом?

– Что мне оставалось? Я пыталась отобрать у него нож, но он вновь вырвал его у меня.

– Чушь, – буркнул Альварес. – Ты была слишком напугана, чтобы довести все до конца.

Ответа на эти слова у меня не нашлось, и я отключила телефон.

Машина ехала на север через пригороды, мимо бесконечных рядов одинаковых муниципальных домов. Альварес попал в самую точку. Страх не позволил мне помочь Уиллу. Сколько раз я договаривалась с врачами и пыталась заставить его лечь в больницу. Уговаривала, пыталась заманить обманом, сулила подарки и деньги. Наверное, мне следовало проявить твердость. Но и он мог сорваться просто так, без всякой провокации с моей стороны. Иногда он не мог совладать с собой, начинал колотить кулаками в стену и обзывать меня самыми грязными словами. Эти отголоски былого поведения моего отца вселяли в меня ужас. Наше детство стало чем-то вроде тренировочного лагеря новобранцев.

Сколько раз Уилл сжимался в комок в гостиной, глядя, как наш отец теряет над собой контроль. В состоянии опьянения он впадал в ярость безо всякой причины, причем мгновенно. Уилл же был нужен ему для того, чтобы брат понял, какое удовольствие получает он сам, измываясь надо мной и матерью. Я потерла виски, стараясь отогнать от себя тяжкие мысли. В конце концов, был ли он в этом виноват? Разве мог противостоять взрослому мужчине двенадцатилетний мальчишка? И все равно мне трудно понять, почему он ни разу не попытался это сделать.