Книга На Пришибских высотах алая роса - Лиана Мусатова

– Первый раз слышу такое: немец– друг. Пока я только слышал, что немец – враг.

– Разные есть немцы, как и русские. У нас, ведь тоже предатели находятся.

– А где же его девушка?

– Она спит в другой комнате.

– А, как он тебя спас?

Катя ему рассказала инцидент с паспортом.

* * *

Константин уже год шагал по опасным непредсказуемым дорогам воюющей страны и много повидал. Было от чего задуматься. В некоторой степени он был в растерянности. Обстановка была просто катастрофической. Удручающе действовало осознание того, что враг воевал более умело и активно. Он широко прибегал к обходам и охватам, отчего многие воинские части просто распылялись, зачастую даже не успев оказать, сколько ни будь, действенное сопротивление врагу. Бесконечной бедой были танковые прорывы и непрерывная бомбежка с воздуха. Она деморализовала солдат. Гибель командного состава приводила к тому, что части оставались без командиров, без управления, не зная и не понимая, что делать и куда идти. Огромные потери личного состава за первые месяцы войны тяжело отразились не только на боеспособности войск, но и на морально-психологическом состоянии.

Конечно, он понимал, что Красная Армия, не может быть идеальной, как и все армии мира. Она была массовой, многомиллионной, призыву подлежали все подряд, и укомплектовать ее отборными кадрами при всем желании было невозможно. Поэтому добиться строгой воинской дисциплины и правопорядка в ее рядах было почти невозможно. С начала войны в нее влились миллионы разноликой публики, среди которой были и, мягко говоря, не совсем стойкие и волевые товарищи. Не каждому было легко выносить тяготы военного быта и его строгой дисциплины, не каждый четко понимал, что происходит на фронтах. Конечно, политзанятия проводились, но ведь не всю правду говорили, а поэтому остальное, что оставалось между строчек, солдаты домысливали по-своему. Отсюда и паникерство, дезертирство, отказ от выполнения боевых приказов. Часто встречалось не подчинение вышестоящим по званию, самовольное оставление позиций. На все это Костя насмотрелся за год войны. Многие солдаты и офицеры в круговерти боя, при выходе из многочисленных окружений отставали от своих частей, а некоторые сознательно бежали в тыл, прятались по домам или сдавались в плен. Было даже такое, что проявляли бесчинства по отношению к мирному населению. Это были криминальные элементы, но все это вместе взятое способно было разрушить самую стойкую армию и дезорганизовать тыл.

Поэтому, когда вышел приказ наркома обороны СССР И.В. Сталина от 28-го июля 1942 г. № 227, Константин отнесся к нему с пониманием. Все армии мира во все времена всегда боролись с паникерами, предателями и дезертирами. В Красной Армии были учреждены штрафные части, как особые воинские подразделения, в которых отбывали наказание провинившиеся военнослужащие, и не только. Все лица, совершившие воинские или уголовные преступления в военное время, осуждались трибуналом. В том же приказе было оговорено формирование заградительных отрядов в каждой войсковой части. Такие постоянные или временные воинские формирования, создаваемые для выполнения боевой или специальной задачи существовали еще во времена Гражданской войны и сыграли свою особую положительную роль. Большевики понимали, что не только «пряники» нужны народу для свершения Революции, но и «кнут». Не достаточно одних лозунгов, пламенных призывов, наград и обещаний для того, чтобы заставить людей идти под вражеский огонь на верную смерть. Молодой необстрелянный солдат, впервые попавший в ад боя, под обстрел вражеской артиллерии и бомбежки с неба, струсивший, растерявшийся и пытающийся вырваться из этого огня, должен знать, что за спиной у него прочная сетка заградительных отрядов. Иначе малодушие, кое является первым признаком дезертирства, разрушит самую строгую дисциплину. Это были крутые меры, крайние, но сопоставимые с той опасностью, которой подвергался солдат на поле боя. Об этом так записал Л.Д.Троцкий: «Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни. До тех пор, пока, гордые своей техникой, злые бесхвостые обезьяны, именуемые людьми, будут строить армии и воевать, командование будет ставить солдат между возможной смертью впереди и неизбежной смертью позади».[16]

Костя спрашивал: «Что заставляет человека не выполнять приказ, ослушаться командира?» и отвечал: «Страх умереть при выполнении этого приказа. Но ведь должно же быть у человека что-то сильнее страха смерти? Например, чувство собственного достоинства, стыд выглядеть трусом перед однополчанами, наконец, пламенная вера в победу, любовь к своей стране, в которой родился и живешь… Но к этому еще должна быть и природная закваска стойкости и непоколебимости. Ведь у него же не встают эти вопросы и не вставали тогда в первом бою, где они без всяких заградительных отрядов стояли на смерть, и потом, когда смерть не однажды дышала ему в лицо». Он готов был ее принять с высокой стойкостью духа, но такие не все и части Красной Армии неотвратимо отступали. Видимо, чтобы остановить беспорядочное отступление, создавшее крайне неудачное положение на фронтах, Сталин и издал этот приказ. Суть катастрофического положения излагалась в приказе: «Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа…

Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства небезграничны. Территория Советского государства – это не пустыня, а люди – рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, – это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше, значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину».[17]

Так появились на фронте штрафные формирования. Это были или ОШБ (отдельные штрафные батальоны) или ОШР (отдельные штрафные роты)

12.

Все чаще и чаще Катя думала о том, что хорошо бы сходить за линию фронта и рассказать им то, что накопилось за время ее работы в лагере. В тех лаконичных сводках, которые она передает через связного, многого не скажешь. А ей бы хотелось рассказать о психологии военнопленных. Она наблюдала их поведение и могла дать, рекомендации к нравственной подготовке бойца. Наблюдала она здесь и тех, кто с легкостью соглашался работать на немцев. Такие проходили первичное обучение прямо в лагере, на глазах у тех, кто, не поддаваясь никаким провокациям и угрозам со стороны полицаев, мужественно стоял на своем, терпя лишения, холод и голод. Мало того, они на них и практиковались. Сам Гелен не свирепствовал, но он не мог этого запретить своим офицерам, хотя и не потакал им в жестокостях.