Книга Дело Логинова - Дмитрий Яровой

– Блин, что мы наделали… – ворчал Леша, когда смог, наконец, разговаривать. – Кучу бабла всадили и перед коллективом неудобно… Логинов, ну ты и падла…

Илью, который был пободрее, эта реплика немного огорчила:

– Слушай, Леша, какой-то ты весь отрицательный!

– Зато реакция Вассермана у него после этой ночи будет положительная! – нашелся я.

– Спичка тебе в язык, котяра драный! – простонал полумертвый Леша. – Сплюнь!

– «Сплюнь» будешь Оле говорить, – искрил я. – Тем более, маркер тебе к лицу.

Наказание последовало незамедлительно: Леша швырнул в меня пультом от телевизора, попав по тому самому месту, куда когда-то на допросе приложился УБЭПовец.

– Зато будет что вспомнить, да?

– Да, это будет твоя самая очешуительная история, – согласился Илья. – Дети, если ты когда-нибудь выстрогаешь их из полена – вернее, из бревна, если верить твоим рассказам о Танечке – будут умолять: «Папка, расскажи еще раз, пожалуйста, как вы с дядей Ильей и дядей Лешей разворовывали казенные средства и бухали! Ты же никуда не торопишься?»

– А дядя Андрей как же? – вмешался слабый голос Долинского из соседней комнаты. – Без меня у вас не было бы средств, умники…

– Ты теперь тетя Джессика, так что захлопнись! – смело ответил я, забыв, что консильери когда-нибудь встанет с постели, снимет платье и может крепко пожать мне челюсть.

Праздник удался.

В понедельник, не отойдя еще от последствий мальчишника, Долинский объявил себя больным, отпустил студентов с последней пары и приперся в мой кабинет – похмеляться коньяком чаем. Теперь, когда он мог посидеть не только в смагинском кабинете, но и в моем, консильери стал как-то ближе и роднее. Да и события мальчишника нас здорово сблизили, потому беседа затянулась. За окном лил октябрьский дождь, и домой нам совершенно не хотелось.

– Ну, неплохо же погуляли, да? – обратился я к Долинскому, после того как зачитал вышеприведенное письмо.

– Издеваешься? Да это была самая лучшая гулянка в моей жизни, Логинов! Я до сих пор с замиранием сердца ее вспоминаю!

Я был согласен. Правда, я посеял где-то конверт, который мне успели передать незадолго до мальчишника в качестве благодарности за услугу, но это было не так несущественно. А главное, за все платил Фонд. Долинский (вернее, «Джессика») придумает, как эти расходы по-хитрому провести.

Наконец чай закончился, и мы собрались уходить. «Джессика» полез за плащом, который он по-хозяйски пристроил в мой шкаф, а я хотел звонить Боре, чтобы тот меня забрал. Тут в матовую стеклянную дверь моей кельи нервно постучали.

– Кого там черт принес?! – с наигранной ворчливостью поинтересовался я.

Так поздно большинство сотрудников уже разошлись по домам.

В двери появился последний человек, которого я ожидал увидеть. Сначала пролезла взъерошенная голова Леши, в чьих светло-карих глазах блестел живенький огонек.

– Можно, Коля? – и зашел, не дожидаясь ответа. – Привет, Джессика, я рад, что застал и тебя! Отлично выглядишь!

Консильери не то усмехнулся, не то оскалился. А я удивился, увидев Лешу в бодром состоянии. Честно говоря, мне казалось, он на неделю попросится в отпуск после такого…

Я молча указал гостю на диван, и тот немедленно оперся на кожаную спинку.

– Чаю хотишь?

– Нет, спасибо, – отказался мой воспитанный друг, заметив наметанным боковым зрением, что в чайнике воды не осталось. – Слухайте, бандиты, у меня тут такая интересная новость…

– Денег дать в этом месяце больше не могу, зась. В ноябре подкопим, и будет все спето-выпито, – зевая, предположил Долинский. Он вроде как не собирался встревать в беседу и готов был уехать.

Леша быстро кивнул и смерил его предупредительносерьезным взглядом:

– Все не так просто. И ты не спеши, пожалуйста, это правда интересно!

Недоуменно пожав плечами, Долинский вернулся в кресло напротив моего стола. А Леша, убедившись, что ему внемлют, начал доклад с таких слов:

– Мы все знаем клуб «Горячая точка».

…Леша все-таки гений, хоть и редкая вредина. И пусть он дальше уверяет всех, что он не еврей, а нос у него такой, потому что он в детстве об бортик бассейна ударился – не верьте.

Его контора, всеми нами любимый «Строльман энд партнерс», стала носителем интересной информации. Оказывается, для мажоритарного акционера борделя ночного клуба, который я – а теперь и вся компания – очень любили, наступили тяжелые времена. Настолько тяжелые, что он решил быстро и по дешевке распродаваться и сваливать. С этой целью серьезный дядечка попросил «Строльман энд партнерс», которым очень доверял (особенно после мальчишника с сотрудниками, о котором ему не могли не доложить), подыскать подходящего покупателя.

Леша узнал о ситуации и сразу решил, что раз мы и так завязаны на «Горячей точке» с Вадимом, неплохо полностью взять клуб под контроль.

– Такой шанс выпадает нечасто: мультимиллионер сгоряча решает продать доходный клуб и уехать из страны. Ребята, как говорил один известный барон – клянусь своей треуголкой, мы должны его купить. Так что давайте искать на это деньги, пока не перехватили.

– Сколько нужно? – озвучил Долинский.

Леша назвал сумму, ввергнувшую нас шок.

– Бред, таких денег нет, – отмахнулся консильери. – Ищи другого покупателя. Мы могли бы сейчас потратить половину, максимум – процентов шестьдесят от этой суммы. Но не более – если вывести эти деньги из бизнеса и кинуть на новый проект… Да впрочем, кому я объясняю?

– Давайте найдем человека, с которым войдем в долю? – предложил Леша. – Ну, ребята, нельзя терять такую возможность – пока еще никто не знает о предполагаемой продаже.

– У меня есть такие лица на примете, – среагировал я. – Правда, это скорее морды, чем лица, но не думаю, что это принципиально.

– Кто? – синхронно спросили Долинский и Леша.

– А вот, к примеру, Стежняк и Паша.

Едва я упомянул их при Леше, тот грязно выругался и демонстративно сплюнул.

– Можно не плеваться на пол в моем новом чистом кабинете, спасибо, пожалуйста?

– Можно не молоть чепухи, спасибо, пожалуйста? – злобно парировал адвокат. – Ну почему ты такой тупенький?

Злится… Не любит их Лешка, не любит. Они же «несерьезные»…

А я поддерживал определенные контакты со старыми друзьями. Еще когда только готовился стать доцентом, получил звонок от Стежняк – нет, не просто от Стежняк, а от известного журналиста, редактора журнала – с приглашением на ее виллу в Тоскану отметить новоселье. Там же встретился Паша, который тут же принялся жаловаться, как Запад ему опостылел – не жилось почему-то моему доброму другу вдалеке от украинской сауны, горячих славянских девок, водки, снега, послушных папиных холопов и родной речи.