Книга Вопросы борьбы в русской истории. Логика намерений и логика обстоятельств - Андрей Фурсов

– Насколько сегодняшнее образование благоприятно для развития аналитических способностей?

– Начать с того, что наше нынешнее образование находится в полуразрушенном состоянии. ЕГЭ и Болонская система не готовят творцов и аналитиков, они готовят «квалифицированных потребителей», а «квалифицированное потреблятство» не совместимо с анализом реальности, тем более критическим. Но это не значит, что нужно опустить руки. Надо быть вопрекистами, заниматься самообразованием и выжимать всё возможное из того лучшего, что сохранилось от советского образования. Очень важно найти учителя – настоящего Учителя. Мне очень повезло. Моим учителем был мало публиковавшийся, но блестящий учёный Владимир Васильевич Крылов. Думаю, он будет среди тех немногих, кем Россия станет отчитываться за вторую половину XX века. О своём учителе я написал книгу – «Ещё один очарованный странник (О Владимире Васильевиче Крылове на фоне позднекоммунистического общества и в интерьере социопрофессиональной организации советской науки)». Крылов был настоящий мастер на все руки, включая аналитику, без его школы я никогда бы не стал тем, кем стал.

– Не помню где, но как-то встретила такую оценку специалистов советского времени: мол, в наших академических институтах где-нибудь за распитием чая можно было услышать такие аналитические обзоры, какие на западе готовили целые центры.

– Было такое, и в подтверждение расскажу известную мне историю. В начале 70-х в Институт мировой экономики и международных отношений, в котором работал Крылов, явился Бжезинский с помощниками. Так вот, помощница Бжезинского разыскала Крылова и сказала, что они читают его работы, чему Владимир Васильевич был очень удивлен, поскольку последние годы готовил преимущественно закрытые справки для ЦК КПСС. Но американцы прекрасно всё это имели, читали и более того – привезли Крылову несколько книг по тематике его исследований, о которой оказались осведомлены, и подсказали, через каких сотрудников при необходимости можно заказать литературу из-за кордона. Человек, который почти не публиковался, был очень высоко оценен командой Бжезинского.

– А каково экспертное сообщество России сейчас?

– Трудно оценивать всё сообщество, моя оценка будет в большей степени импрессионистской, и «импрессионизм» этот очень невесёлый. Вернувшийся в Россию в конце 1990-х годов Александр Александрович Зиновьев, с которым я дружил, как-то заметил, что уезжал из страны, где в курилке можно было обсуждать массу интересных проблем на самом высоком уровне, а вернулся на интеллектуальную помойку. Сказано довольно жёстко, но в целом справедливо. С 1990-х годов в страну хлынул мутный поток устаревших западных теорий в области социологии, политологии, экономикс. Это утильсырьё приобрело среди определённой публики высокий статус в силу его западного происхождения и подкреплённости грантами и прочими формами материального поощрения. На этой основе у нас за последнюю четверть века сформировался целый сегмент компрадорско-колониальной по своей сути науки, выражающий интересы компрадорско-олигархического капитала и паразитирующий на реальной науке так же, как этот капитал паразитирует на России, её реальной экономике. Оба эти компрадорских сегмента – экономический и научный – выражают чуждые России интересы со всеми вытекающими последствиями. Ясно, чью сторону они займут в условиях разворачивающейся информационно-психологической войны.

Особенно это видно по политологии, где есть целый ряд теорий, связанных с отрицанием необходимости государственного суверенитета. Это модный тренд в западной политологии и глобалистике – мол, мы живём в эпоху глобализации, взаимопроникновения, взаимозависимости и суверенитет устарел. Но совершенно понятно, кого не устраивает чей-то государственный суверенитет – транснациональные корпорации, которым государство мешает выкачивать прибыли.

То же самое – идея, что эпоха больших государств уходит в прошлое. Вот была Югославия – надо её раздробить на части, тем более что народ там разный живёт. Время от времени возникают разговоры, что территорию России от Урала до Дальнего Востока нужно отдать международному сообществу, читай – транснациональным корпорациям. И люди, которые продвигают эти идеи, работают на эти корпорации либо в качестве тех, кого Ленин называл «полезные идиоты», либо в качестве идеологических диверсантов.

– Но это ведь не характеристика всего экспертного сообщества?

– Конечно же, нет; я говорю об определённой тенденции, представляющей научную и идейно-информационную угрозу. У нас немало экспертов и экспертных групп, вполне профессиональных и ориентированных на государственно-национальные интересы России. Они стали значительно активнее в последние год-два, когда ужесточилось противостояние России и Запада и многие из тех, кто находился в тени и имел ограниченный доступ к средствам массовой информации, резко расширили свои возможности.

– А насколько эти специалисты востребованы людьми, принимающими решения? Вот вас приглашают на Селигер, на телевидение, но сами-то госуправленцы вас слышат?

– Трудно сказать. Иногда в официальных выступлениях я слышу формулировки, которые использую только я и никто другой. Однако у восприятия любых идей есть серьёзный ограничитель – классовые интересы воспринимающего. Степень реализма в понимании текущей ситуации определяется у госчиновника двумя факторами – шкурным интересом и классовым сознанием. Нередко это становится непреодолимым барьером в понимании реальности и восприятии чужих идей. Впрочем, моя задача заключается не в том, чтобы меня услышали госуправленцы. Я не пропагандист, не политтехнолог, а учёный, аналитик, преподаватель. Моя задача – создание реальной картины прошлого и настоящего и прогнозирование будущего. Пользуются этим высокопоставленные лица – хорошо; не пользуются – это живёт само по себе, потому что вброшенная в информационное пространство концепция, даже фраза живут своей жизнью и когда-то сработают.

– Сейчас много говорят об информационных фильтрах, которые создают ту или иную среду. Но мы сами ещё в большей степени склонны создавать себе комфортную среду, смотреть и слушать только то, с чем согласны. А если кто-то говорит то, что нам не нравится, мы и слушать не станем. Как выбраться из-под влияния того или иного однонаправленного воздействия – допустим, людям на той же Украине?

– Безусловно, нужно жить в информационном мире, не заслоняясь от него. Заслон – это пораженческая стратегия. Почему многие советские люди купились на пропаганду перестроечной шпаны? Мол, придёт рынок, демократия, капитализм – и будет всем хорошо. Потому что их приучили к определённой информации, которую они уже перестали воспринимать, и правдой показалась та ложь, которую они впервые услышали.

Не заслоняясь от информационного потока, надо всегда понимать важную вещь: кому выгодно. Всё время задавать себе этот вопрос. Кому выгодно говорить, что Сибирь была колонией России? Понять это – а потом уже проверять факты.

Нельзя убегать от судьбы: она тебя рано или поздно догонит, причём в самый неудобный для тебя момент; судьбу надо встречать в лоб. То же самое с информацией.