Книга Крупнокалиберный укол - Сергей Самаров

В Сирии же рельеф совсем не такой. Конечно, настоящие горы здесь тоже кое-где есть, но место испытания роботов находится далеко от них.

– Вот один из проходов, – проговорил накиб Марон и спрыгнул в воронку, созданную взрывом крупнокалиберной мины. – Сверху мне казалось, что здесь все открыто. Первый взвод, ко мне! Раскопать немедленно!

Солдаты сирийского спецназа рьяно принялись за работу. Они копали землю маленькими саперными лопатками, которые были заточены на тот же манер, что и у российского спецназа, и всегда могли применяться в ближнем бою как чрезвычайно опасное рубящее и режущее холодное оружие. А в бытовой обстановке они вполне заменяли топоры.

Остальные бойцы залегли вокруг и взяли оружие на изготовку. Они надежно охраняли своих товарищей.

Солдаты первого взвода работали слаженно и быстро. Они встали парами. Пару минут интенсивно работала первая из них. Потом она вставала в конец своеобразной очереди, а ее место занимала следующая.

Уже на четвертой смене работа была завершена. Проход открылся, и первым в него нырнул накиб Марон. Он подсвечивал себе тактическим фонарем, закрепленным на автомате на планке Пикатини, а не носимым в руке.

Такое действие было вполне оправданным. Если бы фонарь выцепил где-то впереди в галерее фигуру человека, то сразу последовала бы очередь, которая наверняка угодила бы в цель.

Следом за Таиром Мароном в проход пробрались пятеро волкодавов во главе с Сергеем Ильичом. За ними двинулись сирийские спецназовцы, уважительно уступившие место русским боевым товарищам.

Проход был рассчитан на людей среднего роста, и тому же Виктору Юрьевичу Иващенко было бы затруднительно передвигаться здесь. Но он остался на нейтральной полосе. Остальные волкодавы склоняли головы, но не были вынуждены идти гусиным шагом.

Бойцы передвигались достаточно быстро. Они спешили, потому что галерея была прямой. Если бандиты догадались поставить где-то там, впереди, скажем, пулемет, то волкодавам и сирийским спецназовцам будет просто некуда спрятаться от губительных очередей.

В этом случае вся надежда была на быстроту реакции накиба. Он светил вперед на всю дальность, какую покрывал тактический фонарь, то есть двести метров, и обязан был дать точную очередь на поражение раньше, чем пулемет начнет стрелять.

Сначала впереди шел Марон. Потом его сменил Лесничий. Оба считали свою реакцию подходящей для такого случая, стрелять прицельно с пояса умели очень даже неплохо и все равно спешили.

Как оказалось, не зря. Пулемет впереди Сергей Ильич заметил сразу. Следом за Лесничим шел снайпер Величко, который тоже увидел оружие, выставленное для встречи непрошеных гостей. Сергей Ильич встал на одно колено.

Емельян Герасимович положил ствол своей винтовки ему на плечо, прильнул глазом к ночному прицелу и доложил:

– Там никого нет. Только пулемет стоит.

Величко убрал винтовку, а Лесничий побежал вперед. За ним устремились и другие бойцы. Все они хотели преодолеть дистанцию как можно быстрее.

В пяти метрах позади пулемета галерея заканчивалась. Рядом был только ход вбок и вверх. Возле него стояло дощатое дверное полотно, облепленное листовым пенопластом, поверх которого, видимо на слой клея, была насыпана земля. Дверь ровно входила в нишу, должна была, по идее, маскировать ее, делать в темноте и даже в полумраке совсем незаметной.

Лесничий осмотрел эту дверь и удовлетворенно хмыкнул. Маскировка была выполнена отлично. Не стой дверь в стороне, проход видно не было бы.

Как раз в тот момент, когда Лесничий подступил к повороту, из бокового выхода шагнул человек с пиалой в руке. Под землей было прохладно, как часто случается в ночной Сирии даже на поверхности земли. Пиала парила. В нее было налито что-то горячее, скорее всего зеленый чай, традиционный здесь.

Лесничий прыгнул вперед, ударил бандита по руке и выплеснул горячий напиток ему в лицо. Тот коротко взвизгнул и затих после резкого и точного удара в челюсть. Бить так, чтобы отключить противника, Лесничий умел очень даже неплохо.

– Это пулеметчик, – сделал вывод Сергей Ильич, освещая фонарем тело, распростертое на земле. – Замерз, бедняга, поднимался наверх за чаем. Но уже не согреется. Да и мерзнуть больше не будет.

Луч фонаря метнулся влево, в проход, и осветил земляные ступени, ведущие вверх. Кто-то работал тут предельно аккуратно, со старанием и, видимо, довольно долго. Эта галерея явно была не новой. Землекопы трудились в ней неторопливо и весьма основательно.

– Прикажи упокоить этого типа, – сказал Лесничий накибу и шагнул на лестницу.

Командир роты сирийского спецназа посветил фонарем в лицо пулеметчику, лежавшему на земле без сознания, отдал какое-то распоряжение командиру взвода, который оказался поблизости, и пошел на лестницу вслед за пятью волкодавами, не пытаясь их обогнать. Он даже не посмотрел, как просвистела в воздухе малая саперная лопатка. Оставлять в живых у себя за спиной вражеского пулеметчика не было ни малейшего смысла.

Все бойцы понимали ситуацию и соблюдали полную тишину. А обстановка была напряженной и опасной. Если кто-то наверху услышит подозрительный звук, то этот тип может просто приподнять крышку люка или открыть дверь, в зависимости от того, как замаскирован вход в галерею. Потом он бросит на лестницу одну за другой пару гранат. Этого хватит на всех тех бойцов, которые поднимаются по ней первыми.

Но волкодавы и сирийские спецназовцы, идущие за ними, умели ходить неслышно. Все они прекрасно понимали опасность своего положения даже без всяких объяснений.

Выслать вперед группу захвата было сложно, поскольку Лесничий не знал, сколько противников находится за выходом. Волкодавы привыкли не считать противников даже в рукопашной схватке, тем не менее Сергей Ильич не хотел рисковать, ставить под сомнение успех всей операции.

Да и не он здесь командовал. Волкодавов, по сути дела, просто взял в состав своей роты накиб Таир Марон. Хотя он и не возражал, когда они составили передовую группу.

Сам он двигался сразу за ними и при этом вспомнил слова, сказанные ему Лесничим в прошлый его приезд в Сирию: «Если ты сам слышишь свои шаги, то и враг может их услышать». Это было, конечно, легким перебором, потому что свои шаги человек обычно не столько слышит, сколько ощущает. Провести тонкую грань между этими понятиями можно не всегда. Не каждый человек на такое способен.

Тем не менее это было то, к чему следовало стремиться. Марон шел позади волкодавов, переставлял ноги с одной ступеньки на другую и прислушивался.

Сирийский офицер не умел проводить грань между звуком и ощущением. Но если бы его шаги было слышно, то Лесничий наверняка сделал бы какой-то предупреждающий жест. А он шагал спокойно. Значит, накиб шел хорошо, правильно.

Лестница не была ни крутой, ни пологой. Идти по ней было не сложно, если не считать того, что бойцам постоянно приходилось пригибаться. Земляной потолок так и просил, чтобы кто-то из них боднул его лбом.