Книга Железные Волки. Время секир - Александр Кудрявцев

Ратмир закрыл глаза, ощущая ток крови в тонких пальцах руки тяжело дышащей женщины. Он собрал в себе Силу в большой сияющий шар и бросил его взглядом в расширившиеся от страха зрачки женщины.

– Что… – успела сказать она и медленно сползла на шкуры.

Шар Силы вспыхнул, разливаясь по контуру ее тела, наливая золотистым светом сетку кровеносных сосудов, расцвечивая внутренние органы и превращая их в причудливые комки пульсирующего сияния.

Ратмир увидел непрозрачный сгусток, разросшийся в центре легких. Сгусток запустил щупальца в трудно шевелившуюся ткань органа, почти наполовину превратив ее в лоскут темноты.

Ратмир втянул в себя воздух, всасывая мрак, поселившийся в ее теле, и принимая в себя ее боль.

«Иди ко мне», – приказал он сгустку темноты. Черные щупальца вздрогнули и потянулись.

Больше не было подсвеченного контура и пульсирующих органов. Следующий пласт открывшейся реальности выглядел как зеленоватый сумрак бесконечного пространства, в котором застыли светящиеся коконы, связанные друг с другом тысячами нитей.

Нити-пуповины переливались сиянием, некоторые сгустки светились сильнее, другие почти погасли. Одним из гаснущих коконов, вокруг которого темнели остывшие обрывки лопнувших нитей, была Влада. Ратмир протянул к ней струны своей Силы, по ним побежали разноцветные вспышки, и в глубине сгустка показалось робкое золотистое мерцание.

Мрак, забравший ее свет, полностью перетек в Ратмира, почти перекрыв дыхание. Его земная оболочка захрипела, судорожно пытаясь глотнуть воздух, и, закатив глаза, рухнула рядом с неподвижной женщиной.

А там, между мирами, черный волк схватил клыками шипевшую от ярости бесформенную тварь и, резко мотнув головой, разорвав ее на лохмотья заклубившегося мрака.

«Кончено».

Ратмир открыл глаза. Сознание возвращалось медленно, предметы Срединного Мира людей нехотя обретали привычные черты. Он улыбнулся, встретившись взглядом с желтыми совиными глазами наставника.

– Я не знал, что делать, – сказал он.

«Но все сделал правильно», – ответил шаман Тайного Народа.

* * *

Влада поднялась на ноги быстро. На щеки вернулся румянец, тонкие, как ветки, руки, налились силой. Она боялась верить в свое выздоровление до последнего, а когда поверила, заволновалась, засверкала. И когда однажды Ратмир посмотрел ей в глаза при свете яркого дня, он увидел, что они, оказывается, поменяли цвет. Серый сменился васильковым – словно разошлись тучи, и на мир посмотрела ясная летняя синь.

Вырастить жизнь в человеке гораздо сложнее, чем оборвать, думал он, и эта нехитрая мысль цвела и пела в нем, будто своя, личная, долгожданная весна.

«Если идешь верным путем, над тобой в любую погоду будет светить солнце».

И еще он думал, что то, что считаешь своим проклятием, может оказаться великим даром. Просто нужно научиться им пользоваться.

Назад он отвез Владу на лодке, когда с реки сошел лед. От приглашения зайти в дом смущенно отказался. Но гости сами вскоре пожаловали на Каменный остров.

Шумный, радостный, трезвый Хват, явившийся вместе с похорошевшей синеглазой женой, принес ему мешок вяленого мяса и бочку медовухи и все норовил поцеловать «чудесные», как он кричал, руки Ратмира.

Весть о волшебном исцелении быстро облетела деревню. К Ратмиру потянулись безнадежные, сероглазые, утратившие надежду.

И он исцелял. Отказывался от богатых даров, но отказать в лечении не мог никому. К чудесному лекарю стали приезжать из других сел. Легких больных Ратмир отправлял обратно, но все равно сбивался с ног. А потом к нему пришел Ероха Это Самое и попросился в ученики. Ратмир посмотрел ему в глаза и кивнул: «Сдюжишь».

За Ерохой учиться владеть Силой пришли другие.

Деревня Проклятых перестала существовать. Теперь это была большая, отстроенная, высившаяся десятком гостевых домов Искорость.

Глава 24. Кто изгонит демонов

Северное лето только началось, а вокруг уже проснулось разноцветье ярких красок: розовые, фиолетовые, желтые, белые цветы. Лесные фиалки, ландыши, розовые пушистые метелки, желтые лишайники. Разве может быть кто-то жизнелюбивее северных растений – слой мха на скале толщиной с кусочек льна, но цветы и деревца умудряются обосноваться на нем и живут, набираются сил, цветут и сеют семена маленькой, но очень упрямой жизни…

Священник Амвросий прибыл на остров ранним летним утром в сопровождении отряда крепких молодцев из своего прихода.

– Разве может что-то болеть у священника? – поинтересовался Ратмир, наблюдая за вышедшими из лодок людьми.

– Я до последнего не верил, что это ты, – Амвросий сморщился, будто от зубной боли. – Но Закон Божий распространяется на всех. Сказано: не сотвори себе кумира. – Он замолк, перевел дух и вдруг махнул рукой. – А ты… Эх, Ратмирка… Отступись и покайся, а то не видать тебе Царствия Небесного, как своих ушей…

Ратмир вышел вперед, спиной ощущая, как жгут ее взгляды его учеников. А еще на миг показалось, что те, другие, смотрят на него из камней со страхом и надеждой.

– Я не брошу своих людей. И не дам в обиду священные камни, – сказал Ратмир.

– Что ты несешь? – вскричал старец, всплеснув руками. – Сам говорил, что крещеный. А за поганые камни костьми готов лечь…

– Я верю в доброту ромейского бога. Но не верю в искренность многих, кто говорит от имени его.

– У-ух! – погрозил жилистым кулаком побагровевший посадник. – Отлучу!

– Право твое, – спокойно согласился Ратмир, – а я отлучу тебя.

– Что?

– Когда-то я победил чародея, сжигавшего людей заживо во имя своего бога. Я смотрю на тебя и вижу, что еще немного – и такие, как ты, уподобятся ему.

– С чего ты взял?

– Вы, священники единого бога, уверены, что он есть последняя истина. Сравниваете лучшие качества своей веры с худшими проявлениями служения древних. Для этого у вас есть разум. Но не хватает сердца, чтобы увидеть хорошее в другой вере.

– И что же это хорошее?

– Чудо, – сказал Ратмир и улыбнулся, чувствуя спиной, как улыбнулись те, кто стоял за ним, и те, кто смотрел на него из камней.

– Чудеса находятся в ведении Бога. Людям их творить ни к чему. Бесово это наущение. Что ж, – старик сгорбился, запустив бурые от загара ладони в седые космы, – Бог судья, я не хотел этого. Но, когда плюют в ладонь убеждения, она превращается в кулак.

Иоанн расправил плечи и кивнул людям, безмолвно стоявшим поодаль: нескольким десяткам мужчин, сжимавшим в руках копья и топоры.

– Вот это, – Ратмир поднял из травы громадную палицу, сделанную из могучего корня сосны, высушенного на солнце и обструганного так, что получилась целая булава с утолщением на конце, – называется охряпник. Я упражняюсь с ним каждое утро, потому что тело Каменного Змея должно быть сильным. Хотите узнать, почему он так зовется?