Книга Последний из Рода - Наталья Авербух

— У него нет никаких доказательств этому. Даже если он из Рода, то принадлежит побочной, незаконной ветви.

Кольд раздраженно вздернул бровь. Вот поэтому он и не любил иметь дело со Старшими. Они признавали лишь одно право — право сильного. Даже если он будет узнан, не факт, что оборотень отдаст требуемое. Отошлет к… родителю… в гости… Не в праве Кольд оборотням приказывать. Лишь одному существу под силу это…

— Хорошо, — произнес он. — Мне ты не отдашь, Берсерку не продашь, но, думаю, есть тот, кому отказать ты не в силах. Скажи спасибо, оборотень, что я сегодня в добром расположении духа и не поленюсь решить дело миром.

Оборотень замер, а Кольд усмехнулся… Тут же за спиной купца раздался смех: веселый, озорной. И голос:

— Что, синеглазый, не слушаются тебя мои перевертыши?

Не в силах поверить, купец обернулся. А, увидев, кто почтил его визитом, на колени бухнулся: — Великий! Эйш-Тан!

Лис оглядел место, куда его призвал старый… враг… и покачал головой.

— Что случилось? — спросил он. — В чем тебе отказал мой оборотень?

— Мне нужны три вещи, которые он купил в Псхове. Это реликвии того самого Рода… Того, понимаешь?!

Лис разом посерьезнел.

— Отдай ему, — приказал он оборотню.

— Но, Великий! — Алчность в том взяла верх над осторожностью. Кто говорит, что ей подвержены лишь люди? — Великий, я…

— Я неясно выразился?! — прошипел рассерженно Князь — уже Князь, не бродяга-Лис. Он был столь необычен и непохож на других фейри, что оборотни порой забывали, кто перед ними. Забывали, что их Эйш-Тан известен не только как огненный сказитель, но и беспощадный воин. Об этом вспомнили ненадолго — два столетия назад, в Псхове, когда Лис вел свою стаю за убегающими кочевниками. Память Старших порой так же коротка, как людская…

— Да, Великий, — оборотень затрясся под взглядом рассерженного им… существа. Вспомнилось ему, как этот самый весельчак равнодушно сообщил когда-то Вожаку, что его дочь погибла, напав на его собственность. Что весь ее род проклят. А потом уничтожил Вожака и всю семью. За то, что не сумели воспитать.

Кольд кивком поблагодарил Лиса. Тот фыркнул, тряхнул головой и исчез, напоследок сообщив:

— К цыганам сходите, там тебя твоя лошадка ждет — не дождется. Всех, кого мог, перекусал, тварь такая… Забери, а то прикажу пустить на колбасу.

Торговец сунул в руки наемнику сверток и почти вытолкал его из палатки.

Даже великие реликвии не стоят того, чтобы отдать за них жизнь.

Когда Кольд вылетел из палатки, я глазам своим не поверил. В руках он нес тот самый сверток… Я бросился к нему, выхватил….

— Иди, заплати, — сказал Кольд. — Только не слишком расщедривайся. Он согласился продать за цену, что купил.

Я нырнул в палатку. В порыве благодарности оставил купцу янтарный браслет. Тот, впрочем, особо довольным сделкой не выглядел. Зыркал на меня исподлобья, хмурился….

И как Кольд сумел его уломать? Не меч же к горлу приставил? Но ведь спрошу — не ответит. Странный он. Но кровь у него красная — человек…

— Подарки купили, теперь бы лошадок… — Кольд задумчиво оглядел торжище.

— Эй, каких лошадок? — не понял я. — Мы же договаривались, что пешком пойдем.

Он оглянулся.

— Я тебе торговца уломал? Вот… Теперь, сделай мне одолжение, послушай. На своих двоих мы далеко не уйдем, не успеем к сроку.

— К какому сроку? — Нет, мне-то нужно было до первого дня зимы в Костряки успеть, но Кольд-то не об этом говорит.

— Осень кончается, — невпопад заметил он, взглянув на серое, хмурое небо, затянутое грязными облаками. — Давно Костры прогорели, ослабел жар, ушло тепло…

И, не слушай моих возражений, пошел к загону с лошадьми, где двое цыган наперебой предлагали «дивных коней, что быстрей стрелы несут, да быстрей ветра, без отдыха и устали».

— Думаешь, мы тут отыщем что-нибудь стоящее? — спросил я с сомнением. Даже моих дилетантских знаний хватало на то, чтобы оценить тех кляч, что предлагали цыгане. Идея поехать верхом особого энтузиазма у меня не вызывала, но я признавал: времени в обрез. Даже такой плохой наездник, как я, верхом покроет за день расстояние в три раза больше, чем прошел бы пешком.

— Отыщем, — убежденно. — Это они обычным покупателям кляч втюхивают…

— А мы кто? — скептически. И от кого набрался?

— Кто угодно, только не обыватели, — рассмеялся синеглазый наемник.

Когда мы подошли к барышникам, Кольд вновь удивил меня, поприветствовав цыган на их гортанном языке. Те ответили, разулыбались ему. Что-то спросили. Он ответил.

— Пойдем, — поманил меня Кольд. — Вам-то с Нарой лошадок поспокойней сейчас подберут, а мне, говорят, нечто особенное могут предложить. Говорят: Конь-Огонь у них есть. Может, и не врут… Они тем, кто с ними умеет говорить, по честному торгуют. Закон.

Я было оскорбился. Чего это ему особенного коня, а мне лошадку поспокойней?! Но увидев чудовище, что металось в загоне позади табора, решил, что такое мне задаром не нужно.

Это ж зверь!

Огромный вороной конь взвился на дыбы, лязгнул подозрительно длинными клыками и ударил передними ногами по ограждению. То затрещало, ног выдержало: только щепа полетела.

— Кр-р-расавец! — в восхищении пророкотал Кольд. — Чудо-конь, не обманули, мошенники!

И вновь завел разговор с цыганами. Их уже четверо было рядом. Не знаю, торговались они или просто коня обсуждали, но то и дело раздавался смех. В конце концов Кольд вынул из-за пояса тощий кошелек и вынул оттуда камешек. Опять странность: цыгане вроде отказываться начали. Или это они так цену набивают.

В конце концов сошлись. Кольд дал другой камень — поменьше.

Тем временем к нам подвели двух кобылок. Одна — соловая, изящная, для Нары. Вторая — светло-серая, мощная, иному жеребцу фору дала бы.

За обеих затребовали всего четыре золотых. Я расплатился.

— Идем, — сказал Кольд. — Менестрелька твоя нас, небось, заждалась уже… Как бы не натворила чего…

— А… Твой конь? — я покосился на вороное чудище, настороженно глядящее на нас из-за ограждения. — Ты как его…

— А что его? — переспросил удивленно наемник. Потом вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул. Я не поверил глазам: вороной легко перемахнул через ограду загона и направился к нам. Я едва подавил в себе желание бежать… Но конь не напал, он ткнулся носом в ладонь Кольда, недоброжелательно глянул на меня и положил тяжелую голову на плечо наемника, ласково треплющего его по носу. В очередной раз противно ухмыльнувшись, наемник объяснил: — Меня все животные любят. Даже волки, как щенки ластятся… Ладно, пошли, менестрелька-то твоя, небось, заждалась уже…