Книга Лазурные оковы - Джефф Грабб

Оливия заметила:

– Ты хороший знаток хафлингов.

– Надеюсь, ты знаешь поговорку: хафлинг никогда не продаст свою мать в рабство…

Если ее можно сдать в аренду с большей выгодой, – сказала Оливия угрюмо, завершая высказывание псевдо-хафлинга. Она ненавидела эту шутку.

Фальш истолковал ее слова как согласие.

– Мы заключили соглашение?

Оливия решила еще раз все взвесить. Насколько она могла судить, это не должно принести ей вреда. Друзья Фальша поймают Элию прежде, чем та сможет заметить измену Оливии.

Хафлинг будет скучать без нее. Но Оливия сможет заставить Элию научить ее многим песням до того, как появятся друзья Фальша, и тогда все песни будут собственностью Раскеттл. Неприятная сцена вечером, когда Элия завладела вниманием всей аудитории, больше не повторится.

Оливии никогда больше не придется путешествовать в такой милой компании!

Они были первыми путешественниками, которые не заставляли ее готовить. Но кто же знал? Может быть, Акабар сможет выйти из этого невредимым, тогда она сможет отправиться с ним на юг.

Оливия не сомневалась, что друзья Фальша преуспеют. И Дракон, может быть, отдаст свою жизнь, защищая Элию, хотя только боги знают почему. Оливия понимала, что ее решение в конце концов ничего не сможет изменить. Оно, в худшем случае, только ускорит захват Элии.

– Я нахожу твою историю очень интересной. Хороша и цена. Оставь кольцо. И монеты. Женщина, которая является певицей, останется с человеческой женщиной.

Акабар проснулся с негнущейся спиной, так как провел ночь в неудобном кресле. В утреннем свете плясали миллионы пылинок. Писарь Лео сидел за столом, все еще продолжая что-то карябать на пергаменте, как и прошлой ночью.

Акабар зевнул и потянулся.

– Благородный писарь, я думаю, мудрец еще не проснулся?

– О, – сказал Лео, странно взглянув на термитца, – он был здесь и ушел. Он поднимается рано.

– Что? – крикнул Акабар. – Ты хочешь сказать, что он ушел?

– О, да, определенно, да. Он уехал в продолжительную поездку. Вы упустили его.

– Почему ты меня не разбудил?

– Ну, – ответил писарь, глядя поверх очков, – я не имел надлежащего указания.

Дверь чуть не слетела с петель, когда Акабар толкнул ее. Но, как и у многих вещей, сделанных магом, ее хрупкий вид оказался обманчив. Она пережила многих разгневанных людей и многих еще переживет.

Писарь неодобрительно пощелкал языком, когда Акабар выскочил, не закрыв за собой дверь. Взмахнув пером, Лео аккуратно прикрыл ее и вернулся к своей работе.

Акабар шел по склону, неистово ругаясь. Он обратился к языкам Калимшана и Тэя, чтобы найти нужную брань, осыпая ею голову мудреца из Тенистого Дола.

Возможности, а следовательно, и польза любого мудреца всегда оказывались обратно пропорциональны их известности. Димсворт, конечно, не гений, но он хороший хозяин и его возможности велики. «Эльминстер, возможно, самый известный мудрец в Королевствах, – заключил Акабар, – особенно, учитывая тот факт, что никто никогда так и не смог с ним поговорить!»

Проходя предупреждающий знак в начале тропинки, ведущей к Эльминстеру, Акабар услышал голос, доносящийся из-за магазина ткачихи. Акабар мог бы пропустить это мимо ушей, но он уловил слова: «Элия – женщина-воин».

Он замер на месте. Он не мог ошибиться. Голос был ему неизвестен, хотя Акабар гордился своим даром запоминать голоса покупателей. Голос говорившего был достаточно громким, чтобы преодолеть высокую ограду. Это была, возможно, просто история, рассказываемая горожанином, о том, как Элия изгнала калмари из ущелья, но Акабар едва поборол возникшее любопытство и желание перелезть через забор, чтобы увидеть говорившего.

Когда Акабар подкрался к ограде, до него донесся запах свежеиспеченного хлеба, заставившего его живот забурлить. Волшебник вспомнил о том, что он не ел уже больше двенадцати часов. Затем он услышал, как тот же голос сказал:

– Думаю, вы обнаружите, что ошибаетесь… пауза, затем, – не имею ввиду твою проницательность – затем опять пауза.

Это привело Акабара к заключению, что второй участник разговора говорил слишком тихо, чтобы мог услышать кто-нибудь другой, кроме собеседника. Когда маг наконец разыскал отверстие в зелени, это оказалось совсем не так.

Первый был высокий человек, выше, чем Акабар, худой, с нервными высохшими руками, одетый в плащ с поднятым капюшоном. Он стоял спиной, и это не позволило Акабару узнать его, даже если бы он его раньше и видел. Но личность, с которой разговаривал инкогнито в плаще, была Акабару известна. Это был Дракон.

Ящер стоял на коленях на скамейке около чана с водой, который он, должно быть, использовал в качестве бассейна. Грудь его была прикрыта пушистым полотенцем.

Человек в капюшоне задал Дракону вопрос, но уловил Акабар только последние слова, «Остаться здесь?»

Что ставило в тупик Акабара, так это то, что человек в капюшоне стоял и как будто внимательно слушал ящера. Но Дракон оставался немым. Запах роз из сада защекотал волшебнику нос. Он зажал нос пальцами, чтобы не чихнуть.

– Я могу предложить тебе многое, – сказал человек. Затем его слова стали тише. Но последнее Акабар услышал: «дом».

Дракон засвистел, не с помощью губ, как это делают обычные люди, а горлом.

Это на самом деле был только сопящий хрип, но он нагонял страх, какого не бывает от человеческого свиста.

– Когда их не станет, ты обретешь полную свободу, – продолжал человек, указывая на полотенце, покрывавшее Дракона.

Дракон скинул полотенце на скамейку.

Акабар чихнул, но не громко. На чешуйчатой груди Дракона змеились знакомые волшебнику переплетенные сигиллы. В таких же бледно-голубых тонах, такие же, как у Элии на руке.

Только их расположение у ящера было другим. Руны у Элии располагались на руке в ряд, а у Дракона – в виде гексограммы. В верхней точке ее было свободное место. Дальше, по часовой стрелке, – Огненный Клинок; затем пересекающиеся круги, однажды так яростно защищавшиеся Зраем Пракисом, внизу была лапка насекомого Кассаны; затем дьявольский символ Моандера; и наконец неизвестная сигилла, похожая на бычий глаз.

У Акабара закружилась голова. Может, это договор, который заставляет ящера находиться возле Элии? Если она знает об этом, почему ничего не сказала?

Конечно, она не знала этого. Ящер хранил свой секрет от нее. Вот почему он прошел весь этот путь досюда, чтобы помыться. Без сомнения, он боится потерять ее доверие, если она заметит, что ящер тоже заклеймлен. Кто он: искренний и великодушный товарищ, помогающий ей избегать врагов, или слуга врага, помогающий выследить ее?

Акабар уловил последнюю фразу, сказанную человеком в капюшоне: «Уверен, что не хочешь сопровождать меня?» – спросил он.