Книга Оспожинки - Василий Аксенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вышла она меня провожать. С конём.
Дождь прошёл. Как говорил отец, мокрый.
Сплошные тучи – как одна, и нет конца ей, этой туче, нет в ней просвета. С проводов капает. Почерневший от дождя электрический деревянный столб, и на нём ярко-белые, как жемчужины, фаянсовые изоляторы – на фоне туч-то, тёмно-синих.
Мама стоит возле ворот. Больше обычного на палку обеими руками, ссутулилась сразу. Руки на палке – как нарост.
Прощаемся. Плачет. Глаза без слёз, но замутились.
– Приезжай, сынок, почаще… Одной тоскливо. Как приезжаешь, я на седьмом как будто небе пребываю.
– Скоро приеду, – говорю. – Каникулы вот будут…
– Детям привет передавай, – говорит мама. – И привози их.
– Привезу.
– Ну и жане-то…
– Непременно.
– И посалуй от баушки… ребят-то.
– Поцелую… Иди в дом, – говорю, – промокнешь.
– Как уж машина скроется за поворотом, – говорит, – тогда пойду.
Как оторвался, только что не кровоточу. Поехал. Включил дворники. На глаза себе их не поставишь.
Самая печальная на свете повесть о Ромео и Джульетте, думаю, а самый печальный вид – вид в зеркальце заднего обозрения – на оставшуюся возле ворот старую мать, благословляющую тебя в путь. И ты не знаешь: встреча ещё будет?
В Исленьске уже, в декабре, под самый Новый год, пришло мне электронное письмо из Сербии.
От Маши:
«Иван. Я на полгода уезжаю в монастырь. Квартира в Белграде пустует. Можешь приехать, жить. Я буду рада. Маша».
Потом пришло второе от неё письмо:
«Иван. Говорила с наместником. Можно приехать в монастырь. За пропитание и келью нужно будет только разгребать дорожки от снега и сметать с черепичных крыш, чтобы не прела там, листву. У нас красиво. Не так, как в Сибири. А так, как в Сербии. Иначе. Помню. Хочу увидеть».
Потом, после Нового уже года, пришло сообщение от монаха Петра, мне не известного, конечно.
«Мария, раба Божия, с послушником Константином вывозили на автомобиле библиотеку из разрушенного монастыря в Косово. Дорогу им перегородили албанские подростки. Они, свернув, поехали по полю и взорвались на мине. Перед кончиной Мария попросила меня сообщить Вам, что всеношную она заказала».
Прочитав это письмо, я вдруг какой-то необычный сильный шум услышал. К окну невольно обернулся. Снег повалил такой, что ничего не видно сделалось. Стоял будильник на столе, год не работал, застучал вдруг.
За стенкой, в детской, кто-то из детей закашлял. «Как мама там?» – я так подумал, душою разом омертвев.
