Книга Ветер пыльных дорог - Марина Гилл

– Леди Аньес, знаете ли, я безмерно вас уважаю.

– Спасибо, – слегка удивленная таким вступлением, ответила Аньес.

– Не каждая девушка вашего возраста смогла бы быть настолько смелой: рискнуть ослушаться короля, отказаться от семьи и от своего прежнего положения, вступить в ряды мятежников и жить, не зная, что ожидает её в дальнейшем. Даже заниматься починкой рыцарской одежды. Это достойно восхищения!

Аньес молчала, не зная, что на это отвечать. Она была растеряна, и ей виделся какой-то подвох в его словах. Она не знала, чего хочет от неё Ноллис и зачем говорит всё это, и оттого чувствовала себя неуютно.

Так как Ноллис долго молчал, она всё же недоумённо переспросила:

– Что вы хотели сказать этим?

– Я хотел сказать лишь, дорогая леди Аньес, что никакой поступок не бывает без причины, и каждый человек преследует определённую цель. Я хочу узнать вашу. Давайте сразу проясним: я не собираюсь вас кому бы то ни было выдавать, вы всего лишь скажите мне, для чего вам понадобилось присоединиться к нам. Хотя, это и так ясно; лучше расскажите, что посулил вам король и что именно вы должны выведать. И да – меня также интересует наличие сообщников.

Всё это он произнёс обыденным тоном и смотрел на неё так, будто ожидал, что она ему вот так всё и выложит. Аньес же была поражена этими словами и так и остановилась посреди коридора, не зная, что и ответить на столь откровенное обвинение. Конечно, нужно было уверить, что она вовсе не предательница и что нет у неё никаких сообщников, но разве ей убедить Ноллиса?

– Ну же, признайтесь, леди Аньес, – говорил ей Ноллис, словно отец, намеревающийся сначала вырвать признание о проделке у дочери и уже потом наказать. – Вы же умная девушка, и должны понимать, что Бог на нашей стороне, а значит, ваша деятельность в любом случае не поможет ни вам, ни королю.

– И что же вы со мной сделаете? – спросила Аньес. – Если я признаюсь?

Ноллис внимательно посмотрел на неё и чуть улыбнулся.

– Вот так лучше: вы уже ничего не отрицаете. Всё очень просто, дорогая моя, я дам вам сумму, которая вас в должной мере устроит, а взамен этого вы тихо, не привлекая к себе внимания, уедете и больше никогда не покажетесь на глаза никому из нас.

– Совсем никому? – усмехнулась Аньес. – Даже Чарльзу?

– В особенности Чарльзу, – кивнул Ноллис. – Итак? – подтолкнул он её, вопросительно приподняв бровь.

Аньес хотелось рассмеяться. Хотя предложение Ноллиса было неплохим. Единственное, что ей жить негде, но ведь он сказал, что даст ей деньги, а там уже можно будет перебраться через пролив и вернуться в семью. Да и в Англии разве держит её что-то? Только лишь отец… Но к отцу возвращаться слишком опасно: наверняка, за его домом следят… А может, его, как и многих верноподданных короля, уже нет в Лондоне. Аньес и спросить не решалась, даже у Чарльза.

– А если же я буду всё отрицать?

– Для вас в этом совсем не будет никакой пользы, – пожал плечами Ноллис, – уж поверьте, я найду способ уличить вас во лжи и объявить об этом во всеуслышание.

– Несомненно, даже если я не лгу?

– Без сомнения, вы лжёте, – в тон ей ответил Ноллис.

Аньес замолчала. Против такого упрямого неверия она не знала что сказать. Как доказать, что она здесь по собственной воле, а не монаршей? Если бы Чарльз был рядом, он уже давно бы поставил Ноллиса на место, не позволив тому высказывать подобные предположения на её счёт… Только вот Чарльза теперь не было рядом, а она, оказывается, очень привыкла к тому, что он всегда при ней и готов помочь.

– И вы, любезный барон, даже не дадите мне времени подумать? – со спокойной улыбкой спросила она.

– Что вы, дорогая леди Аньес, думайте… Но я буду ждать вашего окончательного ответа в скором времени, – ответил он, благосклонно улыбаясь.

После этого разговора Аньес стала избегать и Ноллиса. Лучшим бы для неё было уехать не только из-за того, что она приобрела себе врага в лице Ноллиса, но и ради своей же безопасности. В Бретани, вместе с семьёй, она зажила бы по-прежнему: без всяких интриг, спокойно и размеренно. Но согласиться – значит, признаться в том, в чём она не виновна. А это уже претило натуре Аньес, и потому она решила остаться в Лондоне. Дело было лишь за тем, чтобы не встречаться наедине с Ноллисом и не заводить неприятные разговоры.

Так прошли недели две; ничего не менялось. Фитцуолтер и архиепископ Кентерберийский начали уже волноваться. Король Джон не собирался сдаваться! Он спрятался в одном из своих замков с кучкой верных людей, и теперь готовил планы наступления, писал жалобы папе Иннокентию и вполне серьёзно намеревался вернуть утраченные замки, а затем снова отдать их своим рыцарям. И это несмотря на то, что многие города добровольно выходили из-под королевской власти и примыкали к мятежникам.

Барон Фитцуолтер созвал совет, на котором долго обсуждалось, как же действовать дальше. Найти выход из заколдованного круга было непросто. Единственное решение, как рассказывал Аньес после совета Чарльз, состояло в том, чтобы призвать на английскую землю сына французского короля Луи, но это не входило в изначальные планы мятежников – для них главным было найти компромисс с нынешним королём.

Тогда же Аньес узнала об истинной причине войны. Она поверила Чарльзу, когда он говорил, что цель их восстания – получение прав и свобод прежде всего для простых людей. Но в действительности же каждый преследовал свои цели, каждый хотел получить выгоды для себя. Однако вникнув лучше в суть дела, Аньес не могла их винить. Политика Джона отталкивала от себя всё большее и большее количество его подданных. Каждый год король Джон собирал скутагий [23], и рано или поздно этим должны были возмутиться. Последней каплей стала неудачная операция против французов в 1214, после которой Джон потребовал со всех рыцарей, не участвовавших в войне, определённый налог, а тех, кто отказывался платить (и таких было подавляющее большинство) – брал под арест без суда.

– Что же вы решили? – спросила Аньес, когда они с Чарльзом утром ехали по Хэмпстеду.

Стояли первые дни лета. Копыта коней тонули в мягкой, зелёной траве; ветви дубов, сосен и лиственниц были отягощены молодыми листьями; яркое солнце пробивалось сквозь верхушки деревьев к земле. Тишина и умиротворённость царили в этой части деревеньки, по которой ехали сейчас Аньес и Чарльз. Рядом никого не было; ничто не нарушало их уединения, кроме стрекотания кузнечиков и чириканья птиц.

Чарльз молчал. Аньес собиралась переспросить его, но отчего-то язык не слушался, и они продолжали ехать, не разговаривая.

– Фитцуолтер уже послал своего человека к Джону, – сказал он, наконец, – если Его Величество согласится, начнутся переговоры, и там уже что-нибудь решим.

– А если не согласится?

– Тоже что-нибудь решим, – улыбнулся ей Чарльз.