Книга Ветер с Юга. Книга 1. Часть вторая - Людмила Ример

Бракар поспешно вернулся и, метнув в торговца яростный взгляд, пробурчал:

– Сейчас отвар приготовлю, и поедем.

– Но…

Лекарь рявкнул на Дюрка так, что тот шарахнулся в сторону и, оступившись, едва не свалился в лужу:

– Да не сдохнут твои вонючие жабы! А сдохнут – в Таграсе получишь за каждую двойную плату! Это тебе я, лекарь Бракар из Гудвуда, обещаю! – И уже тише добавил: – Эта девушка – самое ценное, что есть в твоей жалкой повозке. И будь так добр, жди!

Через четверть часа вода в котелке забулькала, и лекарь бросил туда найденные бурые листья. Помешивая отвар, он молил о том, чтобы силы этих растений хватило для борьбы с коварной болезнью.

Увидев на пороге бледную и едва держащуюся на ногах племянницу, Бегита охнула и взмахнула руками:

– Девочка моя! Ты жива! А мы уже и дары в пирамиду…

Мелеста слабо улыбнулась:

– Вот, вроде жива… – И слёзы сами собой потекли из её глаз.

Следующие несколько дней тётка не отходила от Мелесты. Она не разрешала девушке покидать постель, особенно после того, как лекарь поведал ей о беременности племянницы. Бегита сама кормила её с ложки, а когда утомлённая этим нехитрым действием Мелеста засыпала, часами сидела у её изголовья, глядя на родные черты.

Рулу поселили в соседней комнате, и девчушка, едва оправившись от собственной болезни, начала помогать хозяйке дома ухаживать за племянницей, строго выполняя все назначения Бракара. Она быстро познакомилась с обитателями дома, которые всей душой жалели эту милую девочку, так сильно пострадавшую от рук разбойников.

Бракар подробно рассказал Бегите и её сыновьям о свалившихся на их головы несчастьях и, поблагодарив вдову за приглашение пожить в их доме, отправился к своему другу, лекарю Мувису Дешону, сразу прилетевшему, как только стало известно, какие гости нагрянули в дом Броквудов.

Мелеста снова всхлипнула и смахнула катившиеся по щекам слёзы, но было поздно – в проёме двери появилось заспанное личико Рулы. Приглаживая растрёпанные волосы, она испуганно смотрела на госпожу.

– Всё хорошо, Рула. Это я так… Ты спи, спи, ещё очень рано.

Но девочка, недоверчиво на неё поглядывая, обошла кровать и уселась в кресло, зябко подобрав голые ноги.

– Да не буду я больше плакать! Правда, не буду! Иди ложись, а то сейчас совсем замёрзнешь! Ну, вот что ты за упрямица! Ладно, прыгай ко мне под бочок!

Рула не стала ждать второго приглашения и ловко шмыгнула под тёплое одеяло. Мелеста обняла её худенькое тельце и прижала к себе. Ребёнок сразу же толкнул её в живот.

– Смотри, он тоже радуется! Маленький мой… сыночек… – И глядя в удивлённое лицо девочки, кивнула: – Конечно, сынок. Просто я знаю…

Днём потеплело, и Мелеста в сопровождении не отходившей от неё ни на шаг девочки долго гуляла в маленьком садике, любуясь первыми ранними цветами. Урсина, жена Тавена, составила ей компанию, и они вместе смеялись, глядя на проделки маленького Гесона, её трёхлетнего сынишки.

– Ты слышала последние новости из Остенвила? – Урсина раскраснелась и обмахивалась вышитым платком – на солнце сегодня довольно сильно припекало.

– Нет. После скандала на коронации Повелителя они решили ещё что-то придумать? Чтобы нам тут было о чём поговорить?

– Да там и придумывать ничего не надо. Было сразу ясно, что лангракс Солонии потребует выдачи своей матери. А она, говорят… – голос Урсины упал до шёпота, – умерла в тюрьме. И не своей смертью…

– Откуда ты знаешь? – Мелеста уставилась на собеседницу.

– Не забывай, что мой дядя, Кестин Пундор, Главный смотритель дворца Повелителя. И ему много чего становится известно.

– И он тебе рассказывает такие вещи?! – Недоверие в голосе Мелесты прозвучало так явно, что Урсина заёрзала на скамейке.

– Ну, не сам, конечно… Моя кузина Висанна ведь тоже живет во дворце, и мы частенько переписываемся.

«С вашими длинными языками Главному смотрителю недолго и в беду попасть…» Мелеста покачала головой, но ничего не сказала. Вот ещё, было бы о чём беспокоиться – Остенвил так далеко, что бури, проносившиеся по коридорам дворца Повелителя, вряд ли долетят до богатого провинциального Таграса. И какое ей дело до столичных интриг…

Она закрыла глаза и улыбнулась солнечному лучу, ласково коснувшемуся её лица.

Мирцея

Без проблесков сознания, медленно истекая кровью, Повелитель прожил ещё два дня. Мирцея ни на шаг не отходила от постели мужа, из его спальни раздавая распоряжения и указания. Она почти не ела и не спала, поддерживая себя какими-то отварами. Манук сбился с ног, готовя то одно, то другое лекарство, настойчиво вливаемое в рот Рубелию, но чуда не происходило – Повелитель никак не желал приходить в себя.

Избавившись под шумок от главной улики, вселяющей в неё неподдельный ужас, Мирцея несколько успокоилась и даже разрешила навестить умирающего всем членам семьи, включая предъявившего ей тяжкое обвинение деверя. Она устала. Схватка за власть отнимала слишком много сил, а впереди был самый главный бой – за Патария. Сын часто приходил в комнату и, устроившись у окна, следил за всем происходящим с плохо скрываемым презрением.

Вот и сейчас Наследник наблюдал, как лекарь, приподняв голову отца, вливает в его безвольный рот тёмную, пахнущую гнилым яблоком жидкость. Лекарство вливаться не желало, стекая тонкой струйкой по бороде и окрашивая рубаху в грязно-бурый цвет. Внезапно Рубелий закашлялся, и из его рта брызнула алая кровь. Патарий брезгливо поморщился:

– Если отца не доконает болезнь, то это с успехом сделает наш уважаемый Манук! Неужели в Остенвиле нет больше никого, кто мог бы лечить отца?

Мирцея промолчала. Не рассказывать же сыну, что только преданному Мануку она и могла открыть тайну внезапной болезни Повелителя. Лекарей было много, и кто-нибудь из них наверняка оказался бы знаком с симптомами болезни, вызванной «сиянием». Но кто мог поручиться, что этот всезнайка станет держать свой язык за зубами? Нет, рисковать она не имела права.

Манук, бросив на госпожу обиженный взгляд, снова приступил к безуспешным попыткам влить в больного хоть чуточку настоя. Мирцея отвернулась. Именно Манук составил то заключение, которого она пыталась добиться от Лабуса, и ей пришлось самой, перепортив не один лист бумаги, подделать подпись этого подлого лекаришки. Боги, Боги, разве кому-то можно доверять в таком щекотливом деле!

Она удовлетворённо улыбнулась. Заключение было вручено в срок, и никто не посмел бы сказать, что она не сдержала своего обещания! Юнария, конечно, это не успокоит, но это уже его проблемы. Пусть бесится в своей забытой Богами дыре – ей сейчас не до его душевных терзаний.

Дверь скрипнула, и в комнату бесшумно проскользнул Рустий, с всклокоченной шевелюрой и в небрежно застёгнутом сюртучке, помятом и испачканном. Жалость и раскаянье больно полоснули по сердцу – она так мало видела его в последнее время. «Бедный мой мальчик! Он всё время предоставлен сам себе, и я совсем перестала бывать с ним…»