Книга Умереть - непозволительная роскошь - Марина Воронина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Главврач втянул маленькую головку в плечи и перенес всю вину на помощницу.
— Если хотите знать, то моей вины здесь нет! — нагло заявил толстяк.
— А кто, Склифосовский виноват?
Толстяк, чтобы избежать столкновения, указал пухлым пальчиком на Гвоздикову, подслушивающую у дверей палаты разговор профессора с пациенткой.
— Она!
Проходящие мимо по коридору больные и обслуживающий медперсонал больницы с любопытством задерживали свои взгляды на разгоряченных врачах.
— Кто? — прижав к стене толстяка, скрипел верзила. — Маргарита Филимоновна?
Главврач энергично кивнул.
— Гвоздикова! — произнес Ребров и понизив голос до шепота, сообщил Плющеву:
— Ей было поручено «накачать» подопечную наркотическими препаратами.
— И что?
Толстяк усмехнулся.
— Результат налицо! — осмелел главврач. — По-видимому, и ваша контора дает сбои в работе, Вениамин Сергеевич!
Плющев гневно сверкнул глазами.
— У нас сбоев не бывает!
Ребров безразлично пожал плечами.
— Надеюсь, что так…
Плющев окликнул Гвоздикову:
— Филимоновна!
— Тише…
Женщина приподняла вверх руку, как бы желая сказать, чтобы ей не мешали.
— Секунду.
Толстяк и высокий медленно подошли к медсестре и стали вполоборота к двери, словно никакого отношения не имели ни к Гвоздиковой, ни тем более к двери.
— А ты чего стоишь как истукан? — недовольно бросил здоровому парню в белом халате главврач и указал на любопытных зевак.
Санитар, долго и упорно не понимающий, что происходит, наконец-то очнулся и стал разгонять столпившихся больных.
— Че рты пораз-зявили, придурки?! — сочным баском крикнул санитар на людей. — А ну, лоботрясы, быстро разбежались по палатам!
Завсегдатаи больницы не сразу поняли смысл сказанного и виновато скалились.
— Я че сказал… — озверел парень и резво сделал шаг вперед. — Дормидонтыча выписать!
При упоминании «Дормидонтыча» больных, словно ветром, сдуло: никто не хотел принимать «Дормидонтыча», как окрестили санитары жестокие побои с применением смирительной рубашки…
* * *
Через минут пять из палаты вышел уставший профессор Мартынов. По лицу его струился пот. Казалось, что он только что разгрузил огромные мешки с цементом.
— Кхе-кхе… — откашлялся старичок и, не проронив ни слова, прихрамывая, медленно побрел по коридору в направлении кабинета главврача странного заведения.
Троица беспокойно переглянулась между собой и засеменила за профессором. Гвоздиковой мало что удалось уловить из разговора врача и больной, однако смысл их беседы она уловила весьма точно и достоверно, о чем сообщила мужчинам.
— Виктор Павлович, — заискивающе терся возле Мартынова толстяк, — что-нибудь интересное прояснилось в ходе вашей беседы с Ершовой?
Профессор холодно посмотрел на главврача. Если до встречи с Ершовой Виктор Павлович еще как-то воспринимал его, то после откровений Ершовой старик не мог смотреть на омерзительного типа без отвращения.
— Весьма любопытные вещи, господин заведующий! — сухо обронил профессор.
— И что, например?
Старик остановился.
— А то, что эта молодая женщина совершенно нормальна и здорова, чего и всем желаю!
Ребров виновато развел руками.
— Как сказать, господин профессор, — язвительно заметил толстячок, — нормальные и здоровые люди не совершают серийных убийств!
Профессор смерил презрительным взглядом ничтожного бюрократа.
— А кто вам сказал, что она убийца?
Ребров зло оскалился.
— Те, кто привез ее из следственного изолятора!
— Нужно верить фактам и здравому смыслу!
Толстый человек сделал надменное лицо и напыжился.
— Вы не доверяете нашим компетентным органам? — вызывающе спросил Ребров.
— Вашим органам — нет, — категорически заявил старичок, — а своим — да!
Геннадий Александрович даже растерялся от такого каламбура.
— Но позвольте…
Профессор Мартынов не счел нужным продолжать бесполезный спор и, не удостоив вопрошающего ответом, пренебрежительно махнул рукой, словно отмахивался от навозной мухи: для него картина была совершенно ясна и хотелось только поскорее покинуть это зловещее заведение.
Главврач Ребров и «доктор» Плющев были в подавленном состоянии: профессор Мартынов не только спутал все их карты, но и пообещал грандиозный скандал.
— А все вы, Ребров, — обвинял высокий мужчина главврача. — «Вызовем Мартынова, надежнее будет!»
Вот и вызвали!
— Ну кто знал, — оправдывался Геннадий Александрович, — что этот старый маразматик так упрется?
— Вы должны были знать!
Маленький толстячок смешно развел руками.
— И что нам делать?
— Что-что… — усмехнулся Плющев, — сухари сушить!
Главврач в испуге перекрестился и отмахнулся рукой от собеседника.
— Бог с вами, Вениамин Сергеевич!
Плющев укоризненно покачал головой и подошел к телефону, потом перекрестился и набрал номер майора Барышникова. Когда на другом конце провода задребезжал недовольный голос, Вениамин Сергеевич подтянулся и елейным голосом произнес:
— Добрый день, Сан Саныч!
— Видно, не очень добрый, раз ты мне звонишь, — сухо ответил вместо приветствия Барышников.
Плющев замялся.
— Да, есть малость…
— Тогда рассказывай!
Высокий мужчина рассказал о приезде профессора Мартынова и об угрозе. Сан Саныч выслушал Плющева и приказал ему:
— Сиди на телефоне! Я свяжусь с боссом, а потом перезвоню тебе и скажу, что предпринять!
Плющев медленно осел на стул и положил трубку.
— Что? — не выдержал Ребров.
— Сказал ждать!
Толстячок нервно дернулся и сел на диван в ожидании дальнейших распоряжений.
* * *
Дорога на Москву из Чкаловска хорошо контролировалась постовыми ГАИ. Пожилой майор стоял с рацией, слушал и кивал головой.
— Понял! — нервно отчеканил он. — Ждем!
