Книга По прозвищу Викинг - Виктор Степанычев

Адвокат сделал паузу, а потом тихим просительным тоном произнес:

– Прошу прощения, но у меня к вам одна убедительная просьба. Если можно, не засовывайте мне в рот эту грязную тряпку. Видите ли, у меня с детства нарушена носовая перегородка, и при дыхании без помощи рта я могу задохнуться. У меня уже едва не наступила асфикция. Клятвенно обещаю, что кричать и шуметь не буду.

Викинг задумался, потом взял со стола шариковую авторучку и сунул ее под нос адвокату.

– Зажимай эту штуку зубами и держи. Дышать вполне сможешь. Но если ты ее выплюнешь или она случайно выпадет, я тебе ее вколочу в глотку. Усвоил?

Элиас пока был нужен живым. Задохнувшийся заложник его не устраивал. А наглядные примеры обращения с телохранителями вряд ли позволят дедушке расслабиться или похулиганить. Адвокат беспрекословно ухватил зубами ручку и застыл на стуле, глядя прямо перед собой.

В это время в коридоре послышался неясный шум и топот нескольких людей. Викинг приготовился к встрече. Автомат стоял около стены. Работать в помещении с «калашниковым» не стоило – много шума, да и пули рикошетом от стен могут самого задеть. А вот пистолет для ближнего боя вполне годен.

Коридорные шаги затихли рядом с комнатой. В дверь негромко постучали, и знакомый ласковый голос Аламейды попросил разрешения войти. Викинг, на ходу сориентировавшись, выдернул авторучку изо рта Элиаса и шепнул ему:

– Говори. Пускай заходит.

Адвокат, прокашлявшись, относительно естественным голосом пригласил его войти. Викинг сунул авторучку на старое место и взял «беретту» на изготовку.

Дверь открылась, и в проеме показался Аламейда. Глаза гориллы широко открылись при виде представшей перед ним картины. Но среагировал Аламейда на удивление быстро и сделал то, что от него ожидать было трудно. Рука с кнутом, который Викинг воспринимал больше как антураж и рисовку, рванулась вперед и тонкий кожаный язык, свистнув, страшно обжег кулак, сжимающий пистолет, и вырвал «беретту». На мгновение опешив, Викинг уловил краем глаза движение занесенной руки для нового удара и нырнул навстречу.

Несмотря на то что Аламейда мастерски, по-цирковому, владел своим оружием, соперник все же смог обогнать его, и кнут выстрелил уже в пустое место. Возвратное движение кнутовища резко остановилось, и оплетенная ремнем деревяшка едва не выскочила из рук тюремщика и удержалась только на петле, охватывающей запястье. Далее случилось совсем невообразимое. Фигура бывшего узника исчезла из поля видимости, словно растворившись в воздухе, кожа кнута неожиданно обвилась вокруг шеи своего хозяина и настолько сильно сдавила ее, что Аламейда едва не потерял сознание.

Последовал молниеносный и резкий удар в болевую точку в районе поясницы, отключивший верхнюю часть туловища тюремщика. Левая рука, рванувшаяся к горлу, чтобы освободить его, бессильно опустилась, а правая была уже и без того заклинена петлей кнутовища.

Единственное, что Аламейда мог еще сделать, – безвольно подчиниться своему сопернику, оказавшемуся за спиной. Тиски, сжимающие ремень кнута, обвившегося вокруг шеи, повлекли его с порога в комнату и остановили, развернув лицом к двери.

Протащив за собой ослабевшего тюремщика, Викинг нагнулся и поднял с пола упавший пистолет. Он просунул его под правую опущенную руку Аламейды и, прикрываясь тюремщиком как щитом, двинулся к выходу. В открытом дверном проеме показалась удивленная физиономия очередного охранника, привлеченного шумом.

Осторожничать смысла уже не было, и Викинг дважды нажал на курок. Человека отбросило от двери на противоположную стенку, и он начал медленно оседать на пол, сохраняя на лице все то же выражение удивления. Викинг, с усилием толкая перед собой грузное тело Аламейды, вывалился в коридор. Он мгновенно оценил обстановку, которая была не очень приятной. Народа там оказалось больше, чем он рассчитывал. Прямо перед ним стоял Дювалье, позади двое вооруженных охранников, а за ними знакомый ключник.

На него пока еще работал фактор неожиданности, однако один из конвоиров Жака успел сбросить с плеча автомат и готовился к стрельбе, а другой, правда, пока еще только тянул рукой ремень «АК-47», пытаясь его снять. Дело решали мгновения. Самое главное было – не упустить парня с ключами от камер, который в испуге начал пятиться к выходу.

Викинг не мог применить пистолет. Стоящий прямо перед ним Дювалье перекрывал директрису стрельбы, а рука, находящаяся под мышкой Аламейды, не позволяла вести прицельный огонь. Он едва успел открыть рот, чтобы дать команду Жаку, как тот сам понял, что нужно делать, и рухнул на пол, освобождая поле боя.

Это было сделано своевременно, так как ствол охранника уже смотрел в его сторону и только щит в виде Аламейды прикрывал Викинга. Трудно было надеяться, что психика у парней крепкая и безмерная любовь к начальнику не позволит начать аборигену истерическую стрельбу в тесном коридоре. Тем более что полупридушенный Аламейда начал приходить в себя и дергаться, пытаясь развернуться и подставить Викинга под выстрел.

Опередив охранников на доли секунды, Вадим открыл огонь из «беретты». Палец самого шустрого все-таки успел нажать на курок, и, падая, он пустил короткую очередь из автомата. Пули рикошетом забились по стенам, но вреда никому не принесли, в отличие от выстрелов Викинга, поразивших обе цели.

Радости или удовлетворения это не принесло. Мозг работал в автоматическом режиме и только зрительно фиксировал этапы акции. Отработанный материал позже сам будет всплывать в памяти и анализироваться, хотя не всегда эти воспоминания будут приятны. Скорее – обратное. Иногда прошедшее хочется побыстрее забыть, но оно проявляется и выходит наружу измотанными нервами и ломкой. Ребята в отделе всегда глушили этот период старым русским способом – запоем. Даже Дед относился к такому расслаблению с пониманием, и с его легкой руки он стал называться реабилитацией.

Аламейда окончательно пришел в себя и начал предпринимать попытки освобождения. Викинг удерживал удавку на его шее левой рукой, которая уже начинала затекать, а правая была занята пистолетом и зажата крепким предплечьем тюремщика. Викинг почувствовал, как зажим усилился и Аламейда пробует ухватить «беретту». Однако это сделать ему не удалось. Одновременно удерживать руку противника и отбирать оружие было довольно проблематично.

В настоящий момент Викинга более всего интересовал ключник, который на четвереньках улепетывал по коридору к выходу. Аламейда являлся отработанным материалом и особого интереса не представлял. Поэтому Вадим выгнул, как только смог, запястье вниз и нажал на курок. Пуля хоть и по касательной, но должна была ранить гориллу. Раздался оглушительный вой, и предплечье расслабилось. Викинг вырвал из тисков руку с пистолетом и с размаху врезал рукоятью в основание черепа Аламейды.

Оттолкнув ногой падающее тело, он кинулся вдогонку за ключником, который подобрался почти вплотную к двери. Тот, увидев несущегося к нему Викинга, завизжал от страха и попытался вскочить на ноги, но нервное потрясение было настолько сильным, что он сумел только подпрыгнуть на непослушных ногах, удариться о косяк, еще раз дернуться и после этого замереть на полу, ожидая неизбежного и ужасного финала.