Книга Мастер ножей - Ян Бадевский

– Да. И говорила о том, что ты мастер ножей.

Я вздохнул.

Устал повторять, что я больше не мастер ножей. Но ребенок есть ребенок. Грех обижаться.

– Когда идем?

Брин зевнул:

– Я никуда не иду. Хочу отдохнуть. Сестра тебя отведет.

Доев, я поднялся и поблагодарил девочку за вкусный завтрак. Попросил дать мне время покормить рлока. День близился к полудню.

Разум зверя блуждал по вершине плато, изредка набрасываясь на пролетающие браннеры. Я поставил перед другом ведро, до краев заполненное мясом. И стал терпеливо ждать, пока Рык поест.

«Прогуляться не хочешь?»

Меня накрыло волной благодарности.

Да, он хотел. Сутки в пещере вряд ли кого-то обрадуют. Это моя вина. Я слишком увлекся вчера Мерт и забыл о друге. Рык читал меня, словно открытую книгу. Он послал импульс: «Не волнуйся, я все понимаю, это человеческая самка. Вы должны спариваться, если есть возможность». Я попробовал объяснить, что в мире людей все гораздо сложнее, но не думаю, что зверь меня понял.

Нахлынули воспоминания.

Вчерашний вечер казался чем-то нереальным. Девушка мне нравилась. Нет, не так. Очень нравилась. Сложно разобраться. Мастера ножей привыкли подавлять чувства. Это многолетняя дисциплина, подчинение внутреннего мира единственной задаче. Похоже, вместе с задачей рухнула и дисциплина. Сегодня я пропустил медитацию, что вообще недопустимо.

Мысли постоянно возвращались к Мерт. Перед глазами прокручивалась сцена на площади. Что дальше? Что будет сегодня, завтра?

Я вывел рлока из пещеры.

Мы двинулись по узкому карнизу к двери черного хода. Затем – по винтовой лестнице наверх. Сытый зверь транслировал в пространство волны спокойствия и умиротворенности. Девочка ждала нас в гостиной. Она успела одеться по-походному. На плече – тканая сумка с причудливым орнаментом.

– Идем, – сказал я.

Покинув дом, мы двинулись по тропе, ведущей вниз. Девочка шла первой, рлок замыкал нашу процессию. Долго идти не пришлось. В нескольких метрах под нашим жилищем пристроилась крохотная деревянная терраса с однокомнатным строением. Эта коробка пробудила во мне дремлющие воспоминания об аскетичных домах гильдии.

Мы остановились у развилки. Передо мной начиналась лестница, сложенная из неровных гранитных блоков. Эта дорога вела прямиком к террасе отшельника.

– Я подожду здесь, – сказала Навсикая. – Он так попросил.

Чего-то подобного стоило ожидать.

Кивнув, я направился к лестнице. Не покидало ощущение чего-то знакомого. Словно за дверью меня ждал родной человек. Рлок был спокоен. Мысленно я поинтересовался, знает ли он, что таится за дверью. В ответ прилетел образ запечатанного замка. Тот, кто находился внутри, умел скрывать свои секреты.

Мы оказались на террасе.

«Отдыхай».

Рык неспешно приблизился к ветхой постройке и улегся напротив входа. Дремлющая сила, готовая в любой момент снести хлипкую преграду и освободить хозяина.

Улыбнувшись, я толкнул дверь.

Сразу признаюсь: я не был готов к встрече. Глаза быстро привыкли к полумраку. Голые стены, чаша очага. В дальнем углу расстелена циновка. Скрестив ноги, на ней сидел человек. Силуэт показался мне смутно знакомым. Да, эти контуры намертво врезались в мою память. Долгие годы совместных медитаций и бесед, затрагивающих философию гильдии.

Передо мной сидел брат Круга.

Наставник Вячеслав.

Я замер. Прошло мгновение, казавшееся вечностью. Когда я осознал увиденное, почтительно склонился перед человеком, превратившим меня в то, что я есть.

Вячеслав сделал приглашающий жест:

– Садись, Ольгерд.

Перед ним была расстелена вторая циновка. Возле очага дымились две чашки с травяным отваром. Наставник никуда не спешил, но умел подчинять себе время. Он знал, что чай не успеет остыть.

Я опустился на доски в трех шагах перед старейшиной гильдии. Вячеслав добродушно смотрел на меня. Я ожидал всего, но только не этой радости от встречи старых друзей. Учитель и ученик. Вячеслав не презирал меня за проступок в Ламморе. Но знал ли он о моем настоящем?

Доски террасы слегка поскрипывали на ветру.

Вячеслав взял чашку.

Я последовал его примеру. Старый и простой ритуал. Ученик принимает приглашение, но учитель должен испить отвар первым. Усы Наставника коснулись чашки. Я повторил движение.

Формальности соблюдены.

– Далеко же занесло тебя, мастер.

Я невольно вздрогнул.

Вячеслав поднял руку, останавливая предсказуемую реплику:

– Ты все еще мастер. Формально гильдия отвергла тебя, но это неправильно. Иногда стоит пересматривать старые догматы. Хотя бы раз в столетие.

Он издал сухой смешок.

Я мысленно послал рлоку сигнал: все в порядке. Вячеслав вскользь коснулся этого импульса – он умел перехватывать незащищенные мысли учеников.

– Как поживает старина Рык?

– Здоров и познает мир.

Я смотрел на своего учителя и понимал, что время не щадит никого. Вячеслав постарел. Борода стала полностью седой, но кольца по-прежнему сияли, а черные и красные нити были новыми. Крест Знающего-на-Перекрестках почти сросся с сетью морщин. Череп долговязый мастер идеально выбрил. Такие люди находятся вне времени. Постороннему сложно определить возраст Вячеслава, но я ощущал неуловимые перемены. Патриарх ступил на порог осени. Впрочем, я не думаю, что возраст ухудшил его боевые навыки.

– Ты редко выбираешься из Трордора, – сказал я. – Ищешь нового ученика?

Наставник медленно кивнул. Сделал глоток из кружки. После непродолжительного молчания он вновь заговорил:

– Уже нашел.

Меня поразила внезапная догадка.

– Навсикая?

Старик кивнул:

– Когда я встретил ее, девочка хорошо владела бытовыми рунами. Обращал внимание, как она моет посуду?

Я отрицательно покачал головой.

– Ты невнимателен, – упрекнул меня Вячеслав. – Она пользуется десятком рун, которые помогают ей выживать в одиночестве. Мне не доводилось прежде сталкиваться с чем-то подобным.

Это высшая степень похвалы. Вячеслав обучил несколько десятков мастеров, так что он всякого насмотрелся. Видимо, у девочки особенный дар, раз он явился на летающий Скит и поселился на краю обрыва, чтобы учить ее.

– Опять ошибаешься, – сказал Вячеслав. – Я просто наблюдаю. Сейчас мне интересно, в каком направлении будет развиваться девочка. Но учить ее будет другой.

Я вопросительно поднял бровь: