Книга Проклятие Вероники - Яна Розова

Вероника встала. Ее глаза были сухими. Поправила каштановые волосы, отряхнула пыль с юбки, подошла к Герману и поцеловала его в щеку. Он мотнул головой, как испуганный жеребец…

В конюшню, где оставался Джон, Вероника не пошла, хоть Герман и мечтал показать ей измолоченную морду Клыкова. Увидев мотоцикл, постояла рядом, тронула пальцами кожу седла. Обернувшись, улыбнулась мужу:

– Давай на нем уедем?

– Нет, он останется с ними. Будто они приехали на поляну на мотоцикле.

– Слушай, – улыбка Вероники стала мечтательной. Такой Вероники Герман уже давно не видел. – Слушай, пусть Вась-вась пригонит другую машину – его или ее, а мотоцикл такой красивый! Пожалуйста!

Герман подумал – а что? Ну, пусть и Вероника что-то с этого дела получит. Она вернулась, она ведет себя хорошо. “Харлей” ему самому тоже нравился, будет круто на нем прокатиться.

– Посмотрим, – сказал он сухо. – Иди уже в машину, не суетись тут.

Жена снова погладила седло мотоцикла и покорно пошла в свою “семерку”.

Вась-вась

В десять вечера двинули на поляну, которую он выбрал. До этого случилась какая-то непонятная фигня – тот, второй парень, которого позвали охранять Джона, нечаянно закрыл на правую руку Германа дверь конюшни. Она была деревянной, но тяжелой – из плотно пригнанных досок. Как так получилось, Артурчик и сам не понял.

Ну, Вась-васю это странным не показалось: темно уже было, а в конюшне нет света. Герман выходил через дверь и замешкался, правой рукой он держался за дверную балку. Артурчик следом шел, а он парень быстрый. Выскочил и – хлоп дверью по пальцам Герману.

Тот заорал. Вероника бросилась к нему, стала дуть на руку, потребовала аптечку из машины, чем-то там обработала стесанный ушиб, замотала бинтом. Прям не жена, а санитарка – звать Тамарка! Вась-вась, разглядывая жену клиента, не уставал восхищаться – какая красивая баба! Повезло Герману.

На поляне Артур с Рустемом разложили костер, расстелили под деревом одеяло, посадили на него Джона и Катю. Джон, на чьем лице проступили следы побоев, привалился спиной к стволу, а Катя оставалась сидеть ровно, поджав колени. Они оба молчали.

Парни достали продукты, посуду, бутылки. Свалили все на клеенку – абы как. Кто там, после пожара догадается, как все было на самом деле?

Потом Вась-вась достал шприцы. Герман нянчил ушибленную руку, поэтому инъекции поручил Веронике. Спокойно и умело она взялась за дело.

Джон с ненавистью смотрел на Веронику, но продолжал молчать.

Шульгина, видно, пребывала в шоке. Ее трясло, она была бледной как смерть, и слезы катились из глаз. Вась-вась старался не смотреть на женщину. Он был сентиментален, где-то там, в самой глубине души. Ему собак бродячих всегда жалко было, стариков больных. И баб своими руками он не убивал.

Джона ему, наоборот, жалко не было. Тот его всегда немного раздражал, хоть качества, что для работы нужны были, Вась-вась в нем ценил. Вот останется он с этими двумя – с Артурчиком криворуким и Рустемом, который был туп как баран…

Сделав свое дело, Вероника повернулась к Герману:

– Поехали?

– Давай подождем, пока огонь запалят. Хочу быть уверен.

Вась-вась стал разливать бензин по поляне. Вероника отлила немного бензина в бутылку и взялась помогать. Хоть она и была вся такая раскрасавица, а вот этот энтузиазм Вась-васю уже казался отталкивающим. Зато Герману явно нравился.

Наконец, все было готово. Катя первая стала засыпать. Она склонилась на плечо Джону. Он тоже опускал голову все ниже, пока не свалился на бок.

– Не могу на такое смотреть, – произнесла Вероника, подойдя к мужу. – Давай уже уедем. Ты сможешь мотоцикл вести?

Герман подошел к костру и чиркнул спичкой.

– Нет, пусть они сами, – сказала Вероника, забирая у него коробок.

Вась-вась сказал:

– Правда, Герман, твоей жене не нужно на такое смотреть. Мы сами.

– Ну, ладно, – согласился он. – Только смотрите мне! Не дай бог, что-то потом всплывет, я с вас с живых шкуру спущу. Понял, Василий Васильевич?

– Не боись, – ответил ему Вась-вась. – Все будет чик-чик.

Вероника достала сигарету, направилась к Артурчику и Рустемчику, попросила закурить. Артур зажигалку не нашел, а Рустемчик свою быстро обнаружил. Прикуривая, Вероника что-то им сказала, явно кокетничая.

Потом пошла к мотоциклу, который уже оседлал Герман.

– Пока, мальчики! – сказала она.

– Позвонишь мне через час, – кинул Вась-васю через плечо Герман.

Кивнув ему, Вась-вась достал спички.

“Харлей” утробно взревел, зажглась фара, и он ушел с места в темноту.

И тут произошло невероятное: не успел Вась-вась подпалить костер, как на него бросились его парни. Словно вдруг их кто-то с поводка спустил: сначала подскочил Рустем и ударил в челюсть, потом тут же оказался Артур и ткнул кулаком в область почек. Если бы Вась-вась хоть на долю секунды ожидал такой выходки от своих же подчиненных, то он уже бы сориентировался и достал пистолет, но получилось все иначе. Хорошо еще, что его парни бойцами были захудалыми. Они за минуту сбили себе дыхание и потеряли темп. И пусть у Вась-вася вся рожа уже была измолочена и по почкам он получил пребольно, но смог отползти от своих взбесившихся псов и достать пистолет…

Джон

Она решила спасти нам жизнь. Как мило. Что же, если она думает, что я позволю ей теперь уйти – она ошибается. А если бы не Катька – плюнул бы ей в лицо. Да лучше я сгорю, чем приму от нее услугу!

Но Вячеславовну мне губить не хотелось. Она не должна умереть. И мы прикинулись уснувшими. На самом деле, Вероника всю эту жижу из шприца мимо пролила – иголка даже кожу не проколола. Было это с ее стороны довольно рисково, ибо Герман стоял у нее за спиной. И я понял, что будет дальше, когда Вероника подкуривала у парней Вась-вася. Примерно понял.

Как только началась драка, мы “проснулись”. Я повернулся спиной к Катерине, и попросил размотать руки. Этот чертов скотч был хуже металлических наручников. Катя легла на живот и стала грызть его зубами, как белка. Прикосновения ее губ к моим запястьям и горячее дыхание могло бы настроить меня на излишне лирический лад. Но было некогда. Я освободил ей руки тем же методом. Не знаю, почувствовала ли она то же, что и я. Вряд ли.

Мы добрались до “Мерса” Вась-вася. И тут раздались выстрелы.

Я сказал нехорошее слово, которое мама никогда от меня не слышала. Катя повторила его и добавила:

– А ключи от машины?

– Я и так заведу…

Правда, меня сам Вась-вась и научил в свое время.

Было темно, я долго рылся в темноте, как мне показалось – сто лет. Еще и руки у меня от скотча отекли. Но тачку завел. В это время Вась-вась уже развернул дуло своего пистолета нашу сторону. Лимит на чудеса был исчерпан, и я рванул с места. Стрелял ли Вась-вась, мы не услышали. А будет ли он гнаться за нами? Учитывая, как его измолотили – вряд ли.