Книга Золотая книга детектива - Татьяна Устинова

– У него будут не глисты, а аллергия. Прямо завтра. Бабушка, ему нельзя шоколад. Не привози больше, пожалуйста! Если хочешь его угостить, привези, не знаю, яблок, что ли!..

– Я не люблю яблоки! Я шоколадку люблю!

– Мам, этот рассказ «Студент» всего три страницы! Ты его быстро прочтешь!

– А Сережа? – спросила Тата у матери. – Уехал?

– Они с Лерой поехали в магазин. – Мать пожала плечами. – Они приехали, заглянули в твой холодильник и… в общем, поехали в магазин.

Значит, сестра обнаружила, что у Таты есть нечего, и теперь ликвидирует прорыв. Очень на нее похоже.

– А Сашка с Машкой? – Так звали племянниц.

– Они наверху.

– Что они там делают?!

– Они копаются в твоей косметике, мам, – сказал Тёма совершенно равнодушно.

Тата посмотрела на него. У него было такое лицо – вот-вот расхохочется!

– А что делать, мам? Если выгнать их из твоей косметики, они влезут в мой компьютер!

В это время входная дверь распахнулась, что-то грохнуло, Ляля бабахнула чудовищным лаем, как будто пушка выстрелила, скатилась с дивана и тяжелой рысью понеслась к выходу. Мать уронила в раковину жестяную форму. Тюпа заверещал и запрыгал на одной ноге – кажется, в телевизоре кто-то кому-то забил гол.

Светопреставление и всеобщее смятение.

Ничего не случилось. Просто сестра с мужем приехали из магазина.

Пока Тата целовалась с Лерой, Ляля от души вылизывала их обеих под громкие протесты матери и бабушки. Сверху скатились девчонки – кажется, губы у них были накрашены – и моментально переключили Тюпин спорт на сериал «Очарованные в лесу», а может, «Дора Фрукт, расхитительница садов», и Тюпа задал им жару.

Следом за Лерой в дверях показались двоюродная сестра Шура, ее муж, тот самый Володя, что привез бабушку, и их сын Даниил.

Ляля снова забрехала, так что стены заходили ходуном.

Двоюродную сестру Шуру, а также Даниила с Володей Тата терпеть не могла.

Тата терпеть не могла, а бабушка обожала.

С точки зрения бабушки, только они из всей семьи жили «правильно».

– Гос-споди, – сказала Шура с порога, – гос-споди, что здесь происходит? И какая вонь! Гос-споди, как воняет этой собакой!..

– Мама! – перекрикивая шум, с лестницы заорал Тёма. – Я пока на компьютер пойду! А ты рассказ прочитаешь, да?

– Татьяна Львовна, как вы все это выносите? – дядя Володя, брезгливо переставляя длинные ноги в каких-то невиданных волосатых брюках, подошел к бабушке и почтительно ей поклонился. Сверкнула его лысина.

– И не говорите, Володя! В моем возрасте уже не под силу весь этот Содом с Гоморрой! Каждый год я говорю себе, что уж в следующем точно не поеду, но Пасха, как же не ехать!..

– Приезжала бы к нам в Марьино, бабушка, – сказала Шура.

Она слегка поцеловала Тату, на Леру не обратила вообще никакого внимания, Сереже кивнула и как была, в теплых ботах, решительно двинулась к телевизору и выключила «Очарованных в лесу», а может, «Дору Фрукт, расхитительницу садов». А пульт от телевизора сунула себе в карман, словно в сейф заперла.

Девчонки заверещали, но Шура была непреклонна и к тому же обнаружила их накрашенные губы.

– Что это такое?! – взревела Шура так, как будто бульдозер завелся. Даже бесстрашная Ляля, не боявшаяся никого и ничего на свете, стала сдавать задом, пока не уперлась Тате в ноги.

Шура взяла обеих малолетних преступниц за подбородки и повертела их головы из стороны в сторону. Девчонки таращили испуганные глаза и покорно вертели.

– Марш умываться! Вы выглядите, как… как женщины легкого поведения!

Девчонки одновременно моргнули.

– Где вы взяли эту гадость?! Кто вам разрешил?!

– Шурочка, успокойся, – фальшивым голосом сказала Тата, – это я им разрешила. Мы просто баловались.

Шура выпустила девчонок, которые проворно, как кошки, стали улепетывать по лестнице на второй этаж.

– Как?! Ты разрешаешь девочкам пользоваться косметикой?! Позволь, но в десять лет это совершенно недопустимо!

– Шура, не переживай! – бодро сказал Сережа, Лерин муж и по совместительству отец преступниц. – Ничего страшного не происходит!

– Как это не происходит?! Ты же отец! Детей нужно держать в узде, спроси у Владимира!

Дядя Володя несколько раз согласно кивнул.

– Даниил и Арсений никогда этого себе не позволяли!

– Если бы Даниил и Арсений красили губы, это была бы действительно катастрофа, – громко сказала Лера, которой было наплевать на Шуру с Володей. – Мам, что ты возишься с этими формами? Отстань от них! Давай быстренько соорудим ужин, всех накормим и разгоним спать.

– А куличи? – с робкой надеждой на избавление спросила мать.

Возиться с тестом ей не хотелось – она вообще терпеть не могла домашние дела, – но сейчас она уже совсем приготовилась исполнять свой долг, и Лерино предложение словно избавляло ее от неминуемого восхождения на костер!

– Куличи мы с Татой поставим без вас!

– Как?! Ночью?!

– А хоть бы и ночью!

Спорить с Лерой никто не осмелился – уж такая она уродилась, что с ней никогда никто не спорил. Даже в детском саду на утреннике она объявляла воспитателям, что изображать лошадку не станет, зато будет изображать белочку, и заставлять ее никто не решался.

Бабушка, и та относилась к ней с осторожным уважением.

Тата всегда думала, что, если бы у нее была какая-то другая сестра, она, Тата, должно быть, давно бы уж совсем пропала!..

В один момент Лера соорудила ужин, рассадила сначала детей – «мама, я не буду мясо, я хочу йогурт и сыр!» – потом выгнала детей и рассадила взрослых.

– Лерочка, ты же знаешь, что картофель на ночь вреден!

– Не ешь, бабушка.

– И салат не досолен!

– Возьмите соль и посолите, Владимир!

– Лерка, у нас на плите что-то горит!

– А! Выключи, я забыла под сковородкой газ погасить.

Наступил некий тайм-аут. Дети возились на втором этаже, оттуда доносились их вопли и тяжелые прыжки Ляли, как будто там учили бегемота прыгать с тумбы на тумбу. Взрослые чинно ели и беседовали о том, какая холодная нынче Пасха, и весны теперь стали не те, и продукты опять подорожали, а муку для куличей следует брать только французскую, потому что у нашей помол нехорош.

Тата жевала и думала об Олеге и о том, как она сегодня гуляла по Ордынке.

И еще она думала о люстре, которая низвергалась с потолка и доставала почти до пола, как сверкающий хрустальный водопад, и о том, что эта люстра наверняка была свидетельницей удивительных событий.