Книга Пакости в кредит - Галина Куликова

— А маньяк об этом знает?

— Нет, конечно! — воскликнула Софья. — Он недогадывается ни о чем подобном.

— А он настоящий? — не отставала Тулускина.

— В том-то вся и прелесть, что да!

— И, когда все кончится, его схватят?

— Конечно, — кивнула Софья, трогаясь с места ивыруливая на шоссе. — Я сама позвоню в милицию. Я вела дело обисчезновении одной девушки из танцевального ансамбля и буквально только чтонашла ее в уединенном коттедже. Она до сих пор там. Сидит в звукоизолированнойкомнате, на полу. Одна ее рука пристегнута к батарее наручниками. Тип, которыйее похитил, лежит в коридоре связанный, я его нейтрализовала, — сгордостью добавила Софья.

— А какой у вас план? — устраиваясь поудобнее насиденье, продолжала спрашивать Тулускина.

— Я планирую и вас тоже пристегнуть наручниками кбатарее, только в другой комнате, после чего подниму шум. Вызову вашего мужа,милицию, прокуратуру, прессу… В общем, устрою настоящую сенсацию. Вы хорошенькозапомните лицо вашего, так сказать, похитителя и будете говорить только одно:что несколько раз видели его на улице незадолго до того, как он напал на вас.

— А как он на меня напал?

— Ну, не знаю. Предложил подвезти и ударил по головегаечным ключом! — пожала плечами Софья. — Кстати, у него темно-синяя«Лада». Запомните это.

— Но когда ваш маньяк очнется, он будет все отрицать!

— Да кто ж ему поверит! Ведь одна жертва похищения унас настоящая! Кроме того, я вообще предлагаю сделать финт ушами. Отпуститьэтого типа на все четыре стороны. Милиция, конечно, все равно его поймает, нопока будет ловить, вы успеете заморочить мужу голову и с триумфом возвратитьсядомой. А потом можете даже отказаться от обвинений в адрес маньяка. Скажете,что он не причинил вам вреда и вы хотите как можно скорее забыть о похищении.

Судя по всему, план безумно понравился Тулускиной.

— Могу себе представить, какая рожа будет у Валерика,когда он увидит меня прикованной к трубе в том ужасном доме…

— Ну, положим, дом очень даже ничего. Вот расположен ондействительно в стороне от другого жилья. И сейчас, ближе к ночи, впечатлениесоздает самое что ни на есть хичкоковское.

— А как зовут вашего похитителя женщин? — спросилаТулускина.

— Иван Иваныч Ушкин. Можете соврать, будто он вампредставился.

— А с чего вы взяли, что он маньяк? — спросилалюбопытная Тулускина.

— Ну как же! — растерялась Софья. — Он укралдевушку, приковал ее и все такое…

— Все такое — это что? — не отставала Тулускина.

— Ах, я не знаю, у меня не было времени с нимпоговорить!

Когда «Фольксваген» свернул к коттеджу Ушкина, Тулускинавжала голову в плечи.

— Да… — протянула она. — Одинокой женщине тутдействительно может стать не по себе.

— Теперь будьте внимательны, — предупредилаСофья. — Маньяк лежит в коридоре связанный. Я свалила его с ног ударом поголове, но сейчас он, вероятно, уже пришел в себя, Мы отвезем его на другуюсторону лесопарка и выпустим. Пусть катится на все четыре стороны! А самивернемся в дом и займемся организацией спектакля. Кстати, осторожнее, на порогеваляется некоторое количество огурцов и стекла.

Софья отворила дверь в коттедж и тут же увидела, что Ушкинсидит, прислонившись спиной к стене, и пытается выпутаться из веревок.

— Здравствуйте, Иван Иванович! — добрым голосомсказала Софья, будто раскрывая объятия. — Какая встреча, а?

— Я вас помню! — пискнул главбух, прекращаяизвиваться и морща лоб. — Я видел вас в ресторане. Так это вы напали наменя? Но зачем? Что вам надо? Вы — воровка?

— Фу, Иван Иванович! Что такое вы обо мне подумали?Даже противно.

— Воровка? Чья бы корова мычала! — громко заявилаТулускина, засунув руки в карманы и выступая вперед. — Мучитель женщин!Надо же! Такой лысенький, тощенький — а туда же!

— Так они, лысенькие и тощенькие, — насмешливоглядя на Ушкина, заметила Софья, — как раз и являются самой опасной частьючеловечества. Их пожирают комплексы, они копят в себе обиды и в один прекрасныймомент начинают выплескивать свой негатив, начинают мстить…

— Кому же это я мстил? — взвился Ушкин, откоторого за версту несло огуречным рассолом.

— Ладно, Ушкин, я все знаю, — устало махнула рукойСофья. — Вы бегали в ресторан «Фантомас», потому что помешались надевушках из танцевальной группы. Сначала вы положили глаз на ОксануВасилевскую. Начали дарить ей безделушки, анонимно, разумеется. А потом подкараулилина стоянке, затащили в свою машину и увезли.

— У вас что, сексуальные отклонения? — с интересомспросила Тулускина и, оправдываясь, пояснила для Софьи:

— Мне ведь надо знать, что он делает с девушками!

— Я ничего не делаю! — не на шутку испугалсяУшкин. — Я… Я держу дома Оксану в качестве домашней любимицы.

— Домашней любимицы? — недоверчиво переспросилаСофья. — Вы что, вообразили, что она ваша внучка?

— Я даю ей лакомые кусочки со своего стола… — прошепталУшкин.

— Я что, сплю? Я не ослышалась? — спросила Софья. —Судя по всему, вы вообразили, что Оксана — ваше домашнее животное?

— Не надо делать брезгливое лицо! — закричалУшкин. — Я ее кормлю, балую, я люблю ее, в конце концов!

Тулускина и Софья молча переглянулись.

— А если просто завести таксу?

Ушкин гордо отвернулся.

— А, понятно! Такса не умеет разговаривать! —догадалась Тулускина. Потом повернулась к Софье и спросила:

— Так, значит, маньяка вывозим и отпускаем?

— Маньяка? — изумленно переспросил Ушкин,дернувшись всем туловищем. — Вы меня называете маньяком? Но за что?! Яведь объяснил, что ничего не сделал Оксане!

— Достаточно того, что вы ее украли и удерживаетесилой, пристегнув наручником к батарее, — заявила Софья.

— Значит, он не маньяк, а просто похитительженщин, — заявила Тулускина. — Но моему мужу мы скажем, что маньяк.Чтобы ему было пострашнее.

Ушкин обреченно закрыл глаза.

— Но почему именно Оксана? — не удержалась испросила у него Софья. — Почему не коллега по работе, не продавщицаближайшего магазина? Почему?

— Оксана… Она изображала кошечку… — застенчиво сказалУшкин. — Когда танцевала, она вертела хвостиком и вообще была так мила…

— А теперь, судя по всему, она вам уже надоела? —грозно спросила Софья. — Вы собирались ее убить? Признавайтесь!

— Убить? Я? С чего вы взяли? — Ушкин часто-частозаморгал глазами и сморщил нос, пытаясь таким образом поправить сползшие очки.