Книга Политэкономия войны. Как Америка стала мировым лидером - Василий Галин

Новую реальность отражала и предвыборная программа «Новое сознание» президента Мак Кинли. В ней будущий президент напоминал американцам, что для излишков индустриальных товаров нужны иностранные рынки. «Судьба сама диктует нам, что мировая торговля должна находиться в наших руках», — заявлял Мак Кинли{593}. Сенатор А. Беверидж призывал: «Мы должны основать по всему миру торговые посты как пункты распространения американских товаров. Мы должны покрыть океаны нашими торговыми судами… Большие самоуправляющиеся колонии, несущие наш флаг и торгующие с нами, вырастут возле наших торговых постов…»{594}. Итоговую цель политики «Нового сознания» формулировал Дж. Конрад, провозглашавший в 1904 г.: «Мы будем управлять делами этого мира, нравится ему это или нет»{595}.

Определение политике «Нового сознания» в 1904 г. дал француз Дж. Пауйе в диссертации «Американский империализм», где цитировал своих соотечественников: Дрио: «завоевание рынков сбыта… — вот основная причина экспансии, которую называют империализмом» и де Лапраделля: «Империализм на практике добивается ключей мира — но не военных ключей, как во времена Римской империи, а великих экономических и торговых ключей»{596}.

В 1912 г. А. Вандам, наблюдая за жизнью Великой Демократии, указывал на массовость проявления этих тенденций: «американские профессора, писатели и ораторы на страницах серьезных журналов, с университетских кафедр и подмостков общественных собраний» уясняли народу «что ни одно государство, как бы оно богато ни было, не может существовать исключительно своим богатствам… ему нужно получать питание извне. Этим питанием должна служить заграничная торговля, а образцовому разрешению питательного вопроса надо учиться у англичан… Внешние рынки — залог материального благополучия, внутреннего мира и высокого умственного развития»{597}. В том же 1912 г. эти слова почти дословно повторял президент Вильсон — внутренних рынков нам недостаточно и потому нужны иностранные{598}.

Но к началу XX в. мир был уже поделен. Указывая на эту данность, сенатор А. Беверидж еще в 1898 г. предупреждал, что Америка и мир вступают в эпоху бескомпромиссных торговых войн: «будущие конфликты обязательно будут торговыми конфликтами — борьбой за рынки, торговой войной за существование»{599}. Первая из них начнется уже на следующий год, когда госсекретарь США Дж. Хэй провозгласит принцип «открытых дверей», открывавший проникновение американских товаров на китайский рынок, уже поделенный на сферы влияния между Великими Державами.

А к началу XX в. Штатам пришлось столкнуться с заморскими конкурентами уже на своем Американском континенте: то с Германией и Великобританией в Самоа (1898), затем в Венесуэле (1903), то с Францией и Бельгией в Доминиканской республике (1905), с Японией в Южной Калифорнии, принадлежавшей (в 1911 г.) Мексике, и т.д. И хотя, прикрывшись доктриной Монро{600}, Соединенные Штаты каждый раз выходили победителями, или, по крайней мере, получали свое, американская экспансия не могла вырваться за пределы, очерченные европейскими колониальными империями.

В 1912 г. в послании Конгрессу президент У. Тафт выдвинет новую инициативу, направленную на стимулирование экономической экспансии, получившую название «дипломатии доллара», и знаменовавшую собой наступление эпохи неоколониализма. По словам президента, новая политика отличается тем, что предусматривает «замену пуль долларом. Это является попыткой, открыто преследующей цели расширения американской торговли…»{601}. Но ничего не помогало европейские и азиатские империи уступать своих позиций не собирались.

Ждать развязки оставалось совсем недолго. Гром ударит в 1914 г., когда в США разразится очередной кризис, сталелитейная промышленность, например, работала всего на 50%{602}…

И тут произошло чудо — началась новая европейская война…, в которой Америка впервые в истории приняла активное участие. Это участие выразилось не столько в виде прямой военной помощи, сколько в виде кредитов и военных поставок. На германские заимствования и союзные кредиты Америка потратила около 20% своего ВВП в ценах 1914 г.{603}, с 1918 по 1931 гг. Соединенные Штаты смогли покрыть лишь 20% кредитов, выданных союзникам{604}. Казалось, что подобное участие в войне не могло принести США ничего кроме убытков…

Однако, отмечал У. Фостер, «потоки крови, пролитой в годы Первой мировой войны, создали благодатную почву для процветания и роста промышленности США…»{605}. Только 48 крупнейших трестов США получили только в 1916 г. почти 965 млн. долл. прибыли — на 600 млн. долл. больше средней прибыли за последние три года перед войной. Среднегодовые прибыли таких компаний, как Du Pont; Bethlehem Steel; Hercules Powder; Niles, Bement Pond; Scovill Mfg. Co. и т.п. за время войны выросли по сравнению с довоенным периодом в 6–10 раз{606} По словам У. Фостера, во время войны «миллионеры вырастали как грибы»{607}. Л. Троцкий в те годы был поражен комфортом в его квартире в Нью-Йорке для лиц со средним достатком: «квартира за 18 долл. в месяц была с неслыханными для европейских нравов удобствами: электричество, газовая плита, ванная, телефон, автоматическая подача продуктов наверх и такой же спуск сорного ящика вниз».

Грандиозные достижения Америки во время Первой мировой обеспечили ей своеобразный «допинг», выразившийся в виде скачкообразного роста спроса европейцев на продукцию американских производителей. В результате в США предвоенная депрессия сменилась промышленным бумом. Помимо прямых закупок европейцев, их спрос стимулировали американские кредиты, предоставленные при помощи Федеральной резервной системы США, созданной накануне мировой войны в 1913 г. Именно эти кредиты стали вторым источником роста американского экспорта. Более 90% этих кредитов было использовано европейскими союзниками для закупки американских товаров{608}.

Первая мировая война увеличила экспорт промышленной продукции из США в 4 раза! С 1915 по 1920 г. США «избыточный», по сравнению с динамикой предвоенного времени, «военный экспорт» составил около 20 млрд. долл. (общий экспорт — почти 42 млрд. долл.). «Чтобы понять до какой степени война обогатила Соединенные Штаты, — писал Тарле, — достаточно сказать, что от начала существования этого государства до начала войны 1914 г., т.е. за 125 лет, в общей сложности, перевес вывоза из Соединенных Штатов над ввозом… исчислялся в 9 с небольшим млрд. долл., а тот же перевес за время с августа 1914 г. — до ноября 1918 г. равняется 10,9 млрд. долл. Значит эти 4 года и 3 месяца войны с точки зрения торгового баланса выгоднее для Соединенных Штатов, чем в общей сложности все 125 лет (1788–1914) всей их предшествующей истории…»{609}. Мультипликатор экспорта трансформировал доходы от него в невиданный рост американского промышленного производства и частной прибыли.