Книга Апостол зла - Фрэнсис Пол Вилсон

— Вы хотите сказать, что передумали?

Он кивнул, она закрыла лицо руками и всхлипнула. Слезы ее взволновали Билла и укрепили зарождавшуюся в нем мысль, что он нашел для Дэнни идеальный вариант. Только в крошечном уголке его души все еще таилось недоверие.

Глава 17

Проверка шла гладко. И Герб, и Сара имели прекрасные баллы в Техасском университете, он — по бухгалтерскому учету, она — по дошкольному воспитанию. Их кредитоспособность не подлежала ни малейшим сомнениям. Осмотр дома дал великолепные результаты — двухэтажный особняк в колониальном стиле с центральным холлом, в тихом пригороде, в Астории, где Ломы были активными прихожанами местной церкви. Билл дошел до того, что позвонил старому пастору Сары в Хьюстон. Отец Джиери знал Сару Бейнбридж — это ее девичья фамилия — и помнил ее милой и замечательной девушкой; Герб происходил из богатой семьи, был не столь ревностным прихожанином, как Сара, но местный священник считал его хорошим человеком.

Вообще все шло гладко. Воскресные визиты проходили без инцидентов, и Дэнни иногда проводил в гостях целую неделю сряду. Ему это нравилось. Он полюбил Сару. Казалось, он полностью поглощен ею, полностью восхищен. Он по-прежнему каждый день заскакивал в кабинет Билла, по-прежнему сиживал у него на коленях, по-прежнему нарушал субботние шахматные партии. Но говорил только о Саре — Сара... Сара... Сара... Билл находил ее прекрасной женщиной, может быть, даже исключительной, но, Бог свидетель, как ему надоело о ней слушать.

На исходе осени Дэнни уже не был тем Дэнни, который все лето носился по территории приюта. Поначалу это было незаметно, но постепенно, от случая к случаю, Билл стал отмечать решительные перемены. В ходе проверочного и испытательного процесса Билл наблюдал, как Дэнни постепенно успокаивается. Не разом, резко нажав на тормоза, а как мчащийся грузовик, водитель которого медленно, но неуклонно снижает скорость, подъезжая по скоростному шоссе к школьной зоне. Мотор еще ревет, но скорость падает. Сестры, опекающие Дэнни во втором классе, сообщали, что дисциплинарных проблем возникает теперь гораздо меньше, он способен дольше сосредоточиваться, и в результате лучше успевает в школе.

Это было почти чудо. Чересчур хорошо, чтобы быть правдой.

И Билл все же слегка беспокоился. Проведя у Фрэнси два десятка лет, он редко видел, чтобы адаптация проходила так гладко. И поэтому, когда он, лежа ночью в постели, в одиночестве, в темноте, искал и не находил никаких поводов для упрека, пробуждался ворчливый голосок и нашептывал в уши туманные сомнения.

В результате он пережил едва ли не облегчение, когда за неделю до Рождества обнаружился первый небольшой повод.

Герб торопился до Рождества завершить процесс усыновления, объясняя, что хочет встретить Новый год вместе, втроем, целой семьей. Билл не сомневался в этом, но подозревал, что Герб с его познаниями в бухгалтерском Деле отлично знает, что Дэнни будет считаться на обеспечении приемных родителей полный год, если усыновление официально утверждено в любой момент до полуночи 25 декабря.

Он относился к этому с пониманием. Растить ребенка в Нью-Йорке чертовски дорого, и родители заслуживают любых финансовых послаблений, каких только можно добиться. Это не повод.

Повод дал Дэнни. У мальчика появились какие-то тайные соображения.

— Не хочу я идти, — заявил он Биллу как-то вечером за неделю до Рождества.

Билл похлопал себя по колену.

— Может быть, прыгнешь сюда и расскажешь мне, по чему ты не хочешь?

— Потому что боюсь, — объяснил Дэнни, устраиваясь на своем обычном месте.

— Боишься Сары?

— Нет. Она ми-и-илая.

— А Герб? Ты боишься его?

— Нет. Я просто боюсь там жить.

Билл улыбнулся про себя и ободряюще обнял Дэнни. Он почти рад был услышать признание мальчика. Это обычное, совершенно нормальное дело, которого в случае Дэнни особенно следовало ожидать. В конце концов, Фрэнси был его домом дольше, чем любое другое место во всей жизни. Обитатели и работники приюта составляли единственную его семью вот уже два с половиной года. Скорее, следовало бы беспокоиться, если бы он не переживал в преддверии расставания.

— Все немножко боятся, когда уходят, Дэнни. И точно так же боятся, когда приходят сюда. Помнишь, как на прошлой неделе уходил Томми, чтобы жить с мистером и миссис Дэвис? Он боялся.

Дэнни крутнулся, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Томми Лурье? Не может быть! Ничего он не боялся!

— Нет, боялся: Но держался великолепно. Он ведь вчера приходил и рассказывал всем, как там здорово.

Дэнни медленно кивнул и повторил:

— Томми Лурье боялся?

— И не забывай, ты уезжаешь недалеко. Сможешь звонить мне в любое время, когда пожелаешь.

— А вернуться и прийти в гости, как Томми, смогу?

— Ну, разумеется, сможешь. Тебе здесь будут рады в любой момент, когда ты захочешь прийти, и когда Ломы сумеют тебя привезти. Но очень скоро ты будешь так счастлив и так занят с Гербом и Сарой, что совсем позабудешь про нас и про Фрэнси.

— Никогда не забуду.

— Хорошо. Потому что мы тоже тебя любим. Ломы тебя любят. Все тебя любят. Потому что ты, Дэнни, хороший мальчик.

Билл внушал это всем мальчикам — обитателям приюта, ибо почти все они поначалу чувствовали себя брошенными и никому не нужными. С того самого момента, как они перешагивали порог, Билл принимался твердить это.

— Вас здесь любят. Вас ценят. Вы нужные. Вы хорошие.

И через какое-то время добрая доля мальчишек обретала веру в то, что они в самом деле чего-то стоят.

По отношению к Дэнни это был не просто механический психологический прием. Билл будет ужасно тосковать по нему. Ему казалось, что он расстается с собственным сыном.

И он сидел, и сердце его разрывалось, когда он держал Дэнни на коленях, рассказывая, как чудесно ему будет у Ломов и как Билл собирается сообщить Санта-Клаусу новый адрес Дэнни и удостовериться, что он принесет ему много подарков на Рождество.

И Дэнни сидел, слушал и улыбался.

Остаток недели Дэнни провел спокойно. Но в канун Рождества, когда подписывались последние документы, он начал плакать.

— Я не хочу с ней идти! — всхлипывал он, а из глаз лились слезы и текли по щекам.

Сара сидела у стола Билла; набитый чемодан, содержащий все земные пожитки Дэнни, стоял у ее ног. Билл поднял глаза и заметил, что она потрясена. Он повернулся и присел на корточки рядом с Дэнни.

— Не беда, что ты немножко боишься, — сказал он. — Помнишь, о чем мы с тобой говорили? Помнишь, что я рассказывал тебе о Томми?

— Мне все равно! — крикнул он, и голосок его разлетелся в тишине кабинета. — Она плохая! Она подлая!