Книга История похода в Россию. Мемуары генерал-адъютанта - Филипп-Поль де Сегюр

В лагере русских существовали такие же разногласия, как и в нашем авангарде. Не хватало там доверия к полководцу, что составляет силу армий. Каждый шаг казался ошибкой, каждое принятое решение — худшим. Потеря Смоленска всех ожесточила, соединение же двух армейских корпусов только усилило зло. Чем сильнее себя чувствовала русская армия, тем слабее казался ей ее генерал.

Негодование стало всеобщим, и уже громко требовали назначения другого полководца. Но тут вмешалось несколько благоразумных людей. Было объявлено о прибытии Кутузова, и оскорбленная гордость русских ждала его, чтобы сразиться.

Со своей стороны, Наполеон уже в Дорогобуже перестал колебаться. Он знал, что всюду несет с собой судьбу Европы, и только там, где он находится, решается судьба наций. Он мог, следовательно, идти вперед, не опасаясь предательства шведов и турок. Поэтому он пренебрегал неприятельскими армиями Эссена в Риге, Витгенштейна в Полоцке, Эртеля в Бобруйске и Чичагова в Волыни. Вместе они составляли 120 тысяч человек, и число это могло только увеличиваться. Он, однако, равнодушно дал себя окружить, уверенный, что все эти ничтожные военные и политические препятствия разрушатся от первого же громового удара, который он нанесет!

А между тем его колонна, насчитывавшая при своем выходе из Витебска 185 тысяч человек, сократилась до 157 тысяч. Она стала слабее на 28 тысяч человек, половина которых заняла Витебск, Оршу, Могилев и Смоленск. Остальные были убиты и ранены или же тащились и грабили в тылу армии, и в этих грабежах участвовали как наши союзники, так и сами французы.

Но 157 тысяч человек достаточно, чтобы истребить русскую армию и завладеть Москвой! Несмотря на 120 тысяч русских, которые ему угрожали, он всё же казался вполне уверенным в своих силах. Литва, Двина, Днепр и Смоленск должны были охраняться: со стороны Риги и Динабурга — Макдональдом с 32 тысячами человек; со стороны Полоцка — Сен-Сиром с 30 тысячами; в Витебске, Смоленске и Могилеве — Виктором с 40 тысячами человек; перед Бобруйском — Домбровским с 12 тысячами; на Буге — Шварценбергом и Ренье во главе 45 тысяч человек. Наполеон рассчитывал еще на дивизии Луазона и Дюрютта, численностью в 22 тысячи, которые уже отправились из Кёнигсберга и Варшавы, и на 80 тысяч подкрепления, которое должно было прибыть в Россию в середине ноября.

Таким образом, считая с литовским и польским наборами, Наполеон опирался на 280 тысяч человек, к которым должны были прибавиться еще 155 тысяч, и с этим количеством он намеревался совершить поход в 93 лье — таково было расстояние от Смоленска до Москвы.

Но эти 280 тысяч человек были под командой шести различных полководцев, независимых друг от друга. А самый главный из них, тот, который находился в центре и должен был координировать военные действия пяти других командиров, был магистром мира, а не войны[20]!

К тому же те самые причины, которые уже сократили на одну треть французские военные силы, вступившие первыми в Россию, должны были в гораздо большей степени подействовать разрушительно. Большая часть подкрепления прибывала отрядами, сформированными во временные походные батальоны, под начальством новых и неизвестных им офицеров, которые должны были покинуть их в первый же день прибытия на место. В этих батальонах не было и следа дисциплины, не было ни корпорационного духа, ни жажды славы, а идти им приходилось по истощенной почве, по такой местности, которую климат и время года с каждым днем всё больше превращали в суровую, бесплодную пустыню.

А ведь и в Дорогобуже, и в Смоленске Наполеон нашел всё обращенным в пепел. В особенности пострадал торговый квартал, люди богатые, которых их собственность могла бы удержать на месте или привлечь к нам.

Наполеон чувствовал, что он выходит из Смоленска в том же положении, в каком прибыл туда: с надеждой на битву, которая опять была отложена вследствие нерешительности и разногласий русских генералов. Но его собственное решение уже было принято, и он воспринимал только то, что могло поддержать его в этом. Он с ожесточением шел по следам неприятеля, и его дерзость возрастала соразмерно их осторожности. Их осмотрительность он называл трусостью, их отступление — бегством. Он старался презирать их, чтобы сохранить надежду!

Книга VII

Глава I

Император так быстро примчался в Дорогобуж, что вынужден был там остановиться, чтобы подождать свою армию и предоставить Мюрату возможность подталкивать неприятеля.

Наполеон выехал из Дорогобужа 26 августа. Армия подвигалась тремя колоннами фронта. Император, Мюрат, Даву и Ней — в центре, на Московской дороге, Понятовский — на правом фланге, Итальянская армия — на левом.

Главная (центральная) колонна ничего не находила на дороге, по которой уже прошел авангард и подобрал всё, что оставили русские; во время столь быстрого марша она не могла отвлекаться по сторонам ввиду недостатка времени. Кроме того, правая и левая колонны поглощали всё, что встречалось на их пути.

В Смоленске, как и в Витебске, были выпущены приказы, обязывавшие солдат запастись провизией на несколько дней. Император знал о связанных с этим трудностях, но рассчитывал на усердие офицеров и солдат; они предупреждены — этого достаточно. Активность, предприимчивость и сообразительность французских и польских солдат поддерживали существование армии, которое было настоящим чудом. Воины привычным образом преодолевали все трудности своей ужасной и полной приключений жизни.

В обозе каждого полка было множество маленьких лошадей, которыми полна Польша, много телег, которые постоянно требовали замены, и стада крупного рогатого скота. Солдаты тащили повозки с грузами.

Организация была создана на марше, и армия приспособилась к местным обычаям и трудностям; солдатский гений восхитительным образом использовал скудные ресурсы страны.

Каждый вечер, когда армия останавливалась на ночлег, отряды уходили на поиски всего необходимого. До их возвращения солдаты, остававшиеся под знаменами, жили тем, что могли добыть на своем пути; чаще всего это была рожь, которую они толкли и варили. Поскольку скот имелся в наличии, то потребность в хлебе была большей, чем потребность в мясе; долгие и быстрые марши приводили к потере множества животных: они задыхались от жары и пыли, а когда добирались до воды, то бросались в нее с таким бешенством, что многие из них тонули, в то время как другие пили столь неумеренно, что не могли продолжать путь.

Отмечалось, что, до того как мы достигли Смоленска, дивизии 1-го корпуса были самыми многочисленными и дисциплинированными. Они наносили меньше вреда местным жителям. Все, кто оставались под знаменами, жили за счет содержимого своих ранцев, вид которых радовал глаз, уставший от созерцания беспорядка, носившего почти всеобщий характер.

В каждом таком ранце лежали две рубашки, две пары сапог вместе с гвоздями, дополнительная пара подметок, пара панталон, гамаши, средства гигиены, бинт, корпия и шестьдесят патронов. По бокам лежали четыре куска сухого печенья по шестнадцать унций[21]каждый, на дне помещался длинный и узкий мешок, в котором находилось десять фунтов муки. Этот ранец вместе со своим содержимым, ремешками и крышкой сворачивался и закреплялся наверху. Весил он тридцать три фунта двенадцать унций.