Книга Нашествие хронокеров - Александр Соловьёв

Приехав, я напился воды, затолкал в себя немного холодной пищи и повалился спать.

Когда проснулся, было темно.

Поднявшись с кровати, начал рыться в вещах, принесенных раньше: они валялись повсюду. Я пытался отыскать фонарик или спички, чтобы осветить часы, но так ничего и не нашел.

Тогда я вновь лег на кровать, укутался в одеяло и скоро опять провалился в сон.

Когда в следующий раз я открыл глаза, в окно светило яркое солнце.

Я повернулся набок и лежал еще минут пятнадцать, прислушиваясь к телесным ощущениям и собираясь с мыслями.

Ну, и что теперь?

Набраться сил, залечить раны, отъесться… А потом?

Драться дальше? Осваивать новые виды оружия? Повторить это безумие еще раз?..

Или, может, дезертировать и двинуть на юг, на необитаемые земли? Поселиться в какой-нибудь трехэтажной вилле на берегу моря и жить там в свое удовольствие.

Нет, пожалуй, отступление не для меня. И дело не в каком-то особом героическом устройстве моей натуры. Просто, лучше уж проведу остаток дней здесь, в сражениях, чем подохну от одиночества и хандры где-нибудь на юге.

Так с чего же начать?

Стоит ли снова тратить дни и недели на странствия по временным коридорам ради того, чтобы однажды, прорвавшись в миг первопричины, подвергнуть себя смертельной опасности, грохнуть еще несколько тварей и затем удрать?

Глупо все это. Многотысячная армия гигантских тлей и я – несопоставимы друг с другом по силам. Сейчас искать с ними встречи просто бессмысленно. В одиночку мне их никак не победить. Если мне каким-то образом и удастся использовать боевые машины, все равно я потерплю поражение.

Насекомые сильны даже в своем убежище. И, вне всякого сомнения, разумны. Хоть они и не торопятся продемонстрировать силу своего ума. Впрочем, объяснить это не так уж трудно. Реакции пришельцев замедленны по понятной причине: они не привыкли встречать отпор. Но все же моя предприимчивость заставила их зашевелиться. А это значит, что в следующий раз, когда я окажусь на территории мига первопричины, пришельцы будут ждать меня во всеоружии.

В таком случае к чему я должен сейчас стремиться?

Пробиваться к Большому Человечеству, чтобы, выйдя к кольцу окружения с поднятыми руками, тут же отправиться на обследование? Но теперь у меня даже хроновизора нет под руками, чтобы я хоть какими-то фактами мог подтвердить свои слова.

А может, проникнуть в слабозаселенные пласты и там все же попробовать сколотить отряд ополченцев, вооружить их до зубов и в бой?

Только смогу ли я стать их лидером? Что я понимаю в стратегии и тактике? Как мне использовать приобретенный опыт войны?

Я потянулся, зевнул и сел на кровати.

Так или иначе, последний вариант был самым разумным.

Весь день я потратил на приведение себя в чувства. Для этого пришлось съездить в «Русскую баню» и сменить гардероб.

В течение дня я несколько раз решительно пресекал попытки махнуть на все рукой и отправиться на развалины.

Чтобы отвлечь себя от тяги к временным переходам, я занялся шопингом.

Для начала поменял разбитую «бентли». Мне жутко повезло. В автосалоне в районе станции метро «Третьяковская» я нашел «тойоту-тундру» – такую же, как та, которая у меня была раньше, только серебристо-зеленую.

Я загрузил в платформу десять пятилитровых бадеек с водой, набрал разных соков, консервированных фруктов, цукатов, орехов и шоколада. Туда же я положил несколько бутылок очень дорогого красного вина, несколько банок всяких соусов и приправ. Все это нужно было для того, чтобы возбудить в себе аппетит. Я считал это важным для своей реабилитации и мысленно составлял меню и режим питания.

В хозяйственном корпусе я раздобыл портативную газовую печку, сварил суп, разогрел тушенку, приготовил кофе.

Теперь мой рабочий день будет разбит на две части, и я стану строго соблюдать время обеда. Также надо ограничить количество ежедневных временных переходов, скажем до двухсот: сотня до обеда и сотня – после.

Разобравшись с продуктами, я вывез из спального помещения лишние вещи и навел порядок.

После этого приволок два аккумулятора, провода, лампы и оборудовал освещение над кроватью и в коридоре.

У входа в казарму были разбиты большие клумбы. Я привез десятка три фонариков, работающих от солнечных батарей, и воткнул их в землю.

Закончив работу около четырех дня, улегся на кровать и попытался погрузиться в чтение детектива, прихваченного в книжной лавке. Но, не одолев и страницы, задремал.

На следующий день я почувствовал себя заметно лучше. Немного побаливала голова, но после тех сотрясений, которые я получил в битвах с хронокерами, этот симптом можно было расценивать исключительно как признак благополучного исхода.

Я сходил в умывальную. Почистил зубы и даже причесался. Если не считать едва заметных кругов под глазами и того, что последний месяц я потерял несколько килограммов, отчего черты лица болезненно заострились, то вид у меня был вполне божеский. Царапины на подбородке скрывала борода. Ссадины на коленях и локтях присохли, и трение одежды в этих местах не беспокоило.

Позавтракав, я вышел на улицу и сел в пикап.

С этой минуты началась моя размеренная жизнь в условиях крушения цивилизации.

Каждое утро между восьмью и девятью часами я выезжал на работу. Соблюдая меры осторожности и установленный ритм, совершал двести временных переходов, – обычно я управлялся до полудня, – затем ехал в казарму, обедал, отдыхал до двух часов, после чего возвращался к развалинам и делал еще двести переходов.

Иногда я вспоминал о Мире. Конечно, компаньоны давно сочли меня без вести пропавшим и постарались забыть обо мне.

Я перестал уже думать о коричневом пиджаке Руслана, хоть ревность окончательно еще не прошла. Но теперь мне было ясно: если бы я ушел, оставив Миру и Шишигу одних, им было бы хуже. Руслан опытен и предприимчив, он им поможет.

Я по-прежнему таскал в кармане золотую статуэтку и привык к ее тяжести. Со временем я стал считать ее своего рода талисманом, благодаря которому мне удавалось выходить живым из самых сложных ситуаций.

По вечерам я доставал эту статуэтку и рассматривал ее, не спеша повертывая перед собой.

Строгий профиль, развевающиеся волосы, застывшая стремительность движений напоминали мне о том, что где-то в гибнущем мире, в параллельных пластах, до которых, может быть, рукой подать, еще есть эти человеческие и, вместе с тем, сверхчеловеческие черты – воля, разум и неуемная тяга к победе.

На шестой день, наконец, я оказался на одном из тех уровней, которые искал.

Я находился у глухой стены в небольшом переулке, едва тронутом разрушением. В конце переулка рядом с моей машиной появился другой автомобиль. Он стоял под углом к «тойоте».