Книга Сердце напрокат - Марина Серова

Прибыла «Скорая». Марину Бриллинг отправили в больницу. Скрынник заявил, что Новицкий уже на пути в аэропорт и очень скоро будет здесь.

Я оставила безопасника объясняться с полицией и тихо выскользнула из дома. Мне не давала покоя одна мысль. Не успокоюсь, пока не проверю…

Я вернулась за своей машиной. Села за руль «Фольксвагена» и поехала по знакомому адресу.

Алехин не соврал – действительно, за элитной шестиэтажкой, где проживал Белоцерковский, начинался какой-то пустырь, а на нем стоял один-единственный дом – деревянный двухэтажный барак. Такие строили в Тарасове после войны, и строили на совесть – кое-какие сохранились до наших дней.

Дверь была обита дерматином – давненько я такого не видала! Ни замка, ни домофона здесь не было. Я поднялась по деревянной вонючей лестнице на второй этаж. Моим глазам предстали две двери – одна напротив другой. На одной был звонок, и я нажала на кнопку, борясь с желанием обернуть палец салфеткой.

Дверь мне открыла толстуха в цветастом халате. Из глубин квартиры пахло котлетами и кошками. Громко работал телевизор. Так, будем импровизировать.

– Добрый день, старший инспектор Охотникова! – громко сказал я и шагнула вперед, увлекая тетку в глубь квартиры. Противостоять моему напору она не могла и даже не поинтересовалась, инспектором чего именно является незваная гостья.

– Где мы можем поговорить? – продолжала наседать я. – Мне необходимо задать вам несколько вопросов. Вы ведь…

И я сделала паузу, которую толстуха послушно заполнила:

– Козлова Светлана Михайловна.

– Все верно. Так вот, Светлана Михайловна. Я к вам по делу вашего соседа, Петрищева.

Толстуха вытаращила на меня глаза:

– Так он скоро три года как помер! Неужто органы и покойников тягают?!

– Если надо, – со значением проговорила я, – из-под земли достанем. И срока давности для нас не существует, ясно?

– Ясно… чего ж тут непонятного… – забормотала Козлова, преданно глядя на меня круглыми глазами. – Спрашивайте, чего надо, на все отвечу…

Я уселась на предложенный хозяйкой табурет и принялась вести допрос:

– Скажите, Светлана, ваш сосед Петрищев – он какой был человек?

Соседка покойника заморгала:

– Так это… Шизик он был, со справкой. Бомбу взорвал, себя убил и девочку порешил. Это все знают.

– А вы что же, не видели, как он бомбу эту делал? – строго глянула я на тетку.

Толстуха струхнула:

– Да мы ни сном ни духом! Он тихий был! Никогда слова поперек не скажет. Из всех соседей самый приличный был человек, даром что со справкой. Тут публика какая – пьют, колются. День и ночь шалман…

– Не отвлекайтесь! – поправила я Козлову. – Так что насчет бомбы?

– Не видали! – толстуха прижала руки к груди и преданно уставилась на меня. – Даже и подумать такого не могли. Говорят, у него в комнате свечки нашли и фотографии той девушки. Но мы за ним ничего такого раньше не замечали. Он вообще девушками не интересовался. Ему этого не надо было. На таблетках всю жизнь… В последние дни он из дому-то редко выходил. С работы, на работу и обратно.

– Извините? – мне показалось, что я ослышалась.

Козлова испуганно таращилась на меня.

– На какую еще работу?! – удивилась я. – Мне следователь сказал, что Петрищев был инвалидом.

– Точно! – обрадовалась Козлова неизвестно чему. – Пенсию получал от государства. Но пенсия-то маленькая. А он конфеты любил очень. Ну, ему один добрый человек и предложил работу. Простую, в самый раз для него – конверты клеить.

– Конверты… – как зачарованная повторила я. – Скажите, а полиции вы об этом говорили?

– Так меня и не спрашивали! – пожала полными плечами соседка. – А что знала, все рассказала. Разве ж я не понимаю – с органами надо сотрудничать…

– Вы совершенно правы, уважаемая Светлана Михайловна! – с пафосом произнесла я и задала последний вопрос:

– А вы видели этого доброго человека, который дал Петрищеву работу?

– Видела раза два. Да он нечасто приходил. Представительный такой мужчина, нестарый еще. С бородой, лицо круглое, сам в камуфляже.

– В чем?! – потрясенно спросила я.

– В камуфляже, – пролепетала соседка. – У меня муж стоянку охраняет, так у него такой же…

– Миша? Вашего мужа зовут Михаил? – спросила я. Козлова замерла с приоткрытым ртом:

– Так вы и это знаете?…

– Мы все знаем, – кивнула я важно.

Я поднялась. Козлова поспешно вскочила.

– Спасибо за помощь следствию, – рассеянно сказала я и покинула квартиру.

Я остановилась на пропахшей кошками лестнице и достала мобильный. Набрала номер, который сегодня утром почерпнула на сайте «Самые лакомые женихи Поволжья». Иванов ответил сразу.

– Здравствуй, Олег. Это Охотникова, – не тратя время на долгие объяснения, я перешла к делу. – Мне нужна твоя помощь. Скажи, ты знаком с Владимиром Вольским?

– Знаком, конечно, – отозвался Крошка. – А зачем он вам?

– Расскажи мне про него. Буквально в двух словах опиши. Можешь?

Крошка задумался всего на секунду.

– Ну, он экстремал. Адреналинщик. Каждый год ездит в Африку на сафари. С парашютом прыгал. На Килиманджаро поднимался. Кстати, он когда-то в Чечне воевал. А что?

– Я слышала, у него была невеста…

– Ага. Модель. Только она его бросить собиралась.

– Откуда ты знаешь?! – поразилась я.

– Да случайно узнал. Зашел в… в общем, в торгово-промышленной палате туалет на втором этаже. Я там был по делам, забежал… и слышал, как он с невестой своей по телефону разговаривал. Он сказал: «Сука, от таких, как я, не уходят. Сегодня последний день, когда ты топчешь землю».

Иванов помолчал, а потом удивленно протянул:

– А назавтра я узнал, что она умерла…

– И что? – довольно зло спросила я. – Дважды два сложить не мог, миллионер называется? Небось деньги считать умеешь…

– Так она это… в аварии погибла вроде, – пробормотал Иванов.

– Ладно, спасибо, ты мне очень помог, – я прервала разговор.

Ну вот, последний кусок головоломки встал на место.

Оставалось завершить это дело. Поставить в нем точку. Большую такую, жирную точку.

Я спустилась по лестнице. Мой «Фольксваген» сиротливо притулился у подъезда. На крышу уже намело снега. Метель усиливалась – надо было торопиться. Ничего, недолго осталось.

Я села за руль. Захлопнула дверцу. Вставила в замок зажигания ключ. Повернула его. Дальше была только темнота.