Книга Горячие моторы. Воспоминания ефрейтора-мотоциклиста. 1940-1941 - Гельмут Гюнтер

После Смоленска наши отношения улучшились. Просто нужно было лучше понять его и его штирийскую натуру (Штирия – одна из земель Австрии). Теперь его матери не дождаться сына. Ципп после тяжелой аварии загремел в госпиталь. Да и Лойсль, в темноте столкнувшийся с танком, был доставлен к ремонтникам вместе со своей «получившей малозначительные повреждения» машиной. Оставались только Вернер, Герд, Альберт, Бела и я.

Я уже рассказывал историю Белы? Ну, так вот. С ним приключилось любопытное происшествие по пути с Украины. Беле предстояло сменить Герда в дивизии. Все шло как по маслу. Герд, предвкушая возвращение в родное подразделение, ехал, улыбаясь во весь рот. На пересечении дорог он заметил тактический знак батальона и спокойно поехал в указанном направлении. А оказалось, что русские возьми да и переверни указатель. Он на них и нарвался – на въезде в какую-то деревню угодил под обстрел противника. Его полоснуло по бедру, но Герд все же смог соскочить с машины и укрыться в кювете. Стоило ему голову поднять, как русские открывали огонь. Несколько человек русских попытались окружить его, но Герд в отчаянии схватил винтовку, решив сражаться до конца.

Но так вышло, что Бела поехал сменять Герда на мотоцикле с коляской, и его тут же направили из штаба дивизии в штаб батальона. И, подъехав к тому самому перекрестку, заметил, что указатель смотрит не в ту сторону. «Но я же недавно здесь ехал, и все было в порядке», – недоумевал Бела. И тут услышал стрельбу. Недолго думая он развернул мотоцикл и помчался туда, откуда доносилась стрельба.

Вскоре он увидел русских и понял, что Герд в опасности. Презрев опасность, наплевав на огонь русских, причем не только винтовочный, он в одиночку атаковал противника. Герд, едва увидев пришедшего ему на выручку товарища, бросился к машине Белы и засел в узком пространстве между коляской и задним сиденьем мотоцикла. Не успела осесть поднятая пыль, как оба уже были за поворотом. Немедленно направленный к деревне патруль доставил в батальон машину Герда, получившую несколько царапин от пуль и вмятин. Когда Герд рассказывал нам эту эпопею, Бела скромно стоял в стороне.

* * *

22 октября батальон получил приказ остановиться на перекрестке дорог возле Можайска. У этого перекрестка следовавшие в голове колонны подразделения попали под такой обстрел из всех видов оружия, что едва успели отвести с дороги машины. Старик тут же принял решение – свернуть с главной дороги вправо на проселочную дорогу. Разумеется, мы сразу же последовали вплотную к его автомобилю. Доехали до группы строений. И тут вынуждены были тоже остановиться – снова интенсивный обстрел противника. Укрыв, насколько возможно, транспортные средства, укрылись и сами. Вернер избрал картофелехранилище – там можно было уберечься хотя бы от осколков – разрывы снарядов сотрясали землю, и нетрудно было рассчитать, когда именно они накроют и нас.

Унтерштурмфюрер Шрамм, замещавший погибшего адъютанта Андрае, не дал времени задуматься о подобной участи.

– Пленные! – позвал он, стараясь перекричать грохот взрывов.

– Жаль, что его не накрыло, – комментировал Бела, но хочешь не хочешь, приказ надо выполнять.

И мы короткими перебежками добрались до подвала, где обосновалось наше командование. Там присутствия духа не теряли. Клингенбергу было наплевать, накроет его снарядом или нет. В своей обычной манере он хладнокровно отдавал продуманные и обоснованные распоряжения. Мы тоже получили приказ и могли идти. И никого не волновало, как нам пробраться на мотоциклах через простреливаемую противником местность. Это уж нам решать как. Мне предстояло добраться до передовых подразделений пехотного полка СС «Дойчланд», который двигался довольно далеко позади нас. Эта часть должна была немедленно прийти нам на выручку, в противном случае нам грозила катастрофа. Вернера отправили во взвод связистов, а Белу – в 5-ю роту. Разъехались по заданиям и посыльные остальных рот, а посыльного 5-й роты уже успели подстрелить на дороге.

Когда я благодаря невероятному везению все же добрался до дороги, русские, засевшие на возвышенном месте, обозревали все вокруг. Все было как на ладони! И началась хорошо знакомая игра: выждать, когда утихнет стрельба, и быстро-быстро проехать отрезок дороги. Подбитая техника, воронки – все это, разумеется, приходилось объезжать, но пока что все шло нормально, тем более что уже в нескольких километрах показались танки нашего танкового батальона. Командирская машина остановилась. Из распахнутого люка показалась знакомая физиономия.

– Вилли! А ты как здесь очутился?

Дурацкий вопрос на войне. Война – сплошные сюрпризы. Но в данном случае мой вопрос был к месту – мы с Вилли вместе были в учебке.

Как бывший унтерфельдмейстер Имперской службы труда Вилли вскоре оказался в числе подлежавших отправке в школу кандидатов в офицеры. Он был отличным во всех отношениях парнем, и я от души завидовал тем, кому довелось служить под его командованием. Тогда в учебке мы не сразу узнали, что имеем дело с «шишкой» из Имперской службы труда. Вилли никогда не бахвалился своей бывшей должностью и месил вместе с нами ту же грязь, да и инструкторы никаких поблажек не делали. Единственное, чем он от нас отличался, так это возрастом – Вилли был на три года старше. Так что я нисколько не считал несправедливым присвоение ему звания унтерштурмфюрера. Увы, но времени на дружеские беседы не было. Обменявшись буквально парой слов, мы пообещали друг другу встретиться, если, конечно, обстоятельства позволят. Он был потрясен гибелью Шедлиха, когда я сообщил ему об этом.

– Ты там смотри, старина, не лезь на рожон! – крикнул мне Вилли на прощание, и я укатил прочь. И буквально в тот же вечер узнал от одного танкиста, что

Вилли погиб. Опытный противотанковый расчет русских прямым попаданием подбил его машину. Я чуть с ума не сошел, узнав об этом! Еще одного старого товарища нет в живых! Так что «обстоятельства» не позволили встретиться с Вилли.

По возвращении из пехотного полка СС «Дойчланд» нужно было отыскать КП батальона – он сменил местоположение. На прежнем месте были лишь груда обгорелых деревянных балок, которая говорила о том, что здесь когда-то стояло здание. Как всегда, нашему командованию удалось вовремя убраться. Командир вместе со своим офицером связи находились в расположении одной из рот. Единственным, кто оставался на КП, был унтерштурмфюрер Шрамм, который, надо сказать, весьма неторопливо из школьного учителя превращался в унтерштурмфюрера. Двое сидевших в углу радистов отчаянно пытались связаться с кем-то.

Прибыл пехотный полк СС «Дойчланд», и пехотинцы стали наступать по обеим сторонам вдоль дороги вместе с подразделениями мотоциклистов. Наличие шестиствольных минометов и артиллерийского дивизиона значительно облегчало выполнение задачи. Давно прошли времена, когда в атаку шли передовые части, теперь атаковали по всем правилам тактики.

По ступенькам в подвал спустился Вернер. Он прибыл из 1-й роты и доложил унтерштурмфюреру Шрамму о выполнении поручения. Снаружи донеслись разрывы – русская артиллерия крупного калибра вновь вела обстрел. Подвал сотрясался как в лихорадке. Я подумал было о том, чтобы выбраться из этой норы и укрыться где-нибудь снаружи, ибо шансы на выживание, если тебя, не дай бог, накроет в этом подвальчике, были ничтожны. Однако унтерштурмфюрер Шрамм велел мне остаться, поскольку я мог понадобиться в любой момент.