Книга Дети Хроноса - Питер Аспе

Ханнелоре пожала плечами. Она развязала чалму и начала насухо вытирать свои блестящие волосы.

– Согласно закону я должен попросить эту бедную девушку сначала позаниматься проституцией и только потом предъявить иск, – удрученно вздохнул Ван-Ин.

– И речи быть не может. Даже заурядный адвокат выиграет это дело в пользу НКО. Карине – полицейский агент, и в этой должности она не может никого подстрекать к преступлению. Меня бы даже не удивило, если бы ее обвинили в подделке документов. Кстати, что бы это дало? Возможно, эта Илсе – лесбиянка, которая пользуется своей должностью, чтобы иногда цеплять себе подружек.

Ван-Ин обиженно зажег сигарету, последнюю из своего дневного пайка.

– Тебе пора еще раз открыть свои лекции по уголовному праву, – улыбнулась Ханнелоре. – Думаю, за это время ты кучу всего забыл.

Ван-Ин поднялся и стал ходить взад и вперед по комнате. Расследование зашло в тупик. Его основная надежда заключалась в установлении личности Герберта, но даже эти поиски ничего сегодня не принесли. От двух больниц они получат ответ завтра. Если он будет отрицательным, они столкнутся с невыполнимым заданием. Тогда останутся только больницы за границей, что будет равносильно поискам иголки в стоге сена.

Когда они сидели за столом, Ван-Ин предпринял робкую попытку затронуть тему Линды Артс.

– Если прокуратура боится сильных мира сего, мы, наверное, можем взяться за изгоев, – предложил он саркастично.

– Коммунизм уже мертв, Питер. И даже когда еще был жив, действовали те же принципы. Перед законом никто не равен. Люди – эгоцентричные существа. Какая-то система ничего изменить не может. Чиновники – тоже всего лишь люди. Все мы танцуем на провисшем канате и всеми средствами пытаемся сохранить свое шаткое равновесие.

– Я не собираюсь начинать идеологическую дискуссию, Ханне.

– Могу себе представить, – сказала она перед тем, как откусить следующий кусочек запеченной телячьей печени. – Тебе бы хотелось, чтобы я разрешила задержать Линду Артс.

Ханнелоре запихнула в рот последний кусочек печени. Ван-Ин протянул ей салфетку.

– Линда Артс – подозреваемая в деле Провоста. У меня есть догадки…

– Догадки, Питер. Мне нужны улики.

Ван-Ин жадно посмотрел на пустую пачку сигарет. У него было большое желание пойти в ночной магазин и купить сигарет и выпивку.

– В наше время почти ничего невозможно доказать, – заметил он недовольно. – Все лгут, чтобы спасти свою шкуру, и требуется минимум два свидетеля, чтобы опровергнуть невинную ложь.

– К счастью, – парировала Ханнелоре. – Мне ведь не надо рассказывать тебе, какая существует альтернатива. VLOK хотелось бы, чтобы мы всех подозреваемых сразу же бросали в тюрьму, требовали суровые тюремные заключения и не слишком заботились о правах защиты.

Ханнелоре разволновалась. Она не могла поверить, что ее муж флиртовал с правой идеологией.

– Я не это имел в виду, милая.

Ван-Ин старался сохранять спокойствие. Он сражался с безрассудным демоном, который грозился его разорвать.

– Да ну?

Этими двумя снисходительными словами она отрицала существование дьявола в его душе.

– Тебе нельзя было это говорить. – Ван-Ин чувствовал себя расшатанной пробкой от шампанского, которая вот-вот вылетит. Почему она так с ним поступала? Ханнелоре знала, что он взорвется, если она продолжит в том же духе. – Я думал, что мы с тобой стоим на одной стороне, – прошептал он.

– Конечно, но…

Ханнелоре схватилась за низ живота. Колющая боль была такой сильной, что ей даже пришлось отклониться назад. Ангел-хранитель Ван-Ина как следует ударил по пробке от шампанского. Демон благоразумно удалился.

– Что-то не так? – спросил он озабоченно.

– Не волнуйся, Питер. Боюсь, что сегодня не мой день.

Ханнелоре стала массировать свои бедра по бокам. Ван-Ин видел в ее глазах боль. Он сел рядом с ней.

– Это все моя вина, – пробормотал он извиняющимся тоном. – Я знаю, что это не отговорка, но у меня был тяжелый день. Расследование зашло в тупик, и ты знаешь, как безумно сильно я хочу с тобой в Португалию.

Ханнелоре прильнула головой к его плечу.

– Это мило с твоей стороны.

Растопырив пальцы, она запустила руку в его волосы. От этого у него всегда мурашки бежали по коже.

– Мне жаль, что я сравнила тебя с этим грязным VLOK.

Ван-Ин был рад, что его гнев угас. Он почти забыл про то, что она сегодня была у гинеколога. Пункция околоплодных вод – удовольствие небольшое. Минуту он подумывал спросить ее, все ли прошло хорошо, но потом отказался от этой идеи. Если она сама не завела об этом разговор, он должен был это уважать.

– Может быть, мне лучше самой поговорить с госпожой Артс? – спросила Ханнелоре немного погодя.

Ван-Ин рисовал указательным пальцем сердечки у нее на спине.

– Если только мне разрешат донести до нее ведро воды, – усмехнулся он.

В ночной сорочке в цветочек Карине Неелс выглядела прелестно. Старомодная авторучка царапала витиеватые буквы на мягкой бумаге ее дневника.

«Я проигнорировала приказ комиссара Ван-Ина. В десять часов я пришла к Илсе. Она была полна энтузиазма и попросила сначала провести тестовую фотосессию, прежде чем мы сегодня вечером сможем приступить к делу. Она считает, что у меня очень красивое тело и что мне не обязательно позировать обнаженной. Илсе провела меня в настоящую студию. Она спросила, будет ли мне мешать, если там будет присутствовать мужчина, так как она в фотоаппаратах не разбирается, находиться в лучах прожекторов было захватывающе. Фотограф ко мне в любом случае не приставал. Он стоял в темноте и за всю фотосессию не сказал ни слова. Однако на кое-что я обратила внимание: от мужчины…»

Глава 12

Вилльям Артс спрятался в спальне Аманда. Из окна он следил за каждой машиной, которая заезжала на парковку ресторана. Ожидание – занятие для страдающих старческим маразмом пожилых людей. Если бы это было олимпийской дисциплиной, Вилльям с удовольствием вручил бы старичкам их медали. Для него ожидание непонятно чего было пыткой. Он измерял время секундами, складывал их в минуты и проклинал маленькую стрелку на своих часах, которая, словно неподвижный менгир[58], пренебрегала законами механики.

Вилльям прожил два дня в эйфории. Два дня, которые длились не более наносекунды.

Брукс и Броуэрс приехали в ресторан Аманда перед полуднем. Англичанин пребывал в отличном настроении. Ведь он провел ночь со своей подругой Пенелопе. Боуэрс встретил ее вчера в вестибюле отеля «Кинг Джордж». В тот момент он понял, почему Брукс непременно хотел переночевать на острове. Пенелопе была остроумной женщиной около сорока лет с обвисшей, плоской грудью и большими грустными глазами. Она напомнила ему заключительную сцену Одиссеи Гомера. Точно так же, как в эпосе слепого греческого поэта, эта мальтийка Пенелопе неудержимо притягивала к себе мужчин среднего возраста. Броуэрс мастурбировал в своем номере два раза подряд. Теперь ему казалось, что все это было очень давно.