Книга Маленькие дети - Том Перротта

Самым печальным было то, что Р. Д. ей понравился. Он не был похож на остальных мужчин, с которыми Шейла знакомилась по объявлению и которые в итоге оказывались большими сорокалетними младенцами. Джоэл сразу же потребовал, чтобы она пощупала его бицепс, и, кажется, обиделся, когда не услышал бурного восторга. Гарри все время подробно рассказывал про яхту, которую он построил бы, если бы имел кучу денег. А самым ужасным был тот, с бородой, что звонил ей еще несколько недель после свидания и уговаривал попробовать какой-то новый тарифный план для мобильного телефона, совершенно упуская из виду тот факт, что никакого телефона у Шейлы не имелось. «Я предлагаю тебе пятьсот бесплатных минут в месяц! Неужели твой нынешний тариф может с этим сравниться?»

Р. Д. говорил мало, но, по крайней мере, казался поумнее и поглубже остальных. Он смотрел на нее своими пронзительными глазами — в очках они казались чересчур большими и внимательными — и иногда улыбался, словно подбадривая ее, а потом улыбка неожиданно исчезала. Он много смеялся, но обычно совсем не тогда, когда Шейла пыталась шутить. Несколько раз она могла поклясться, что чувствует какие-то радиосигналы, исходящие у него прямо изо лба.

Между нами установилась невидимая связь, подумала она.

Но когда принесли горячее, он потерял к ней всякий интерес и перестал делать попытки поддерживать разговор. А Шейла все ждала, что он поднимет глаза от огромного кровавого стэйка и что-нибудь скажет, хотя бы для того, чтобы доказать, что не забыл о ее присутствии.

И разумеется, она запаниковала и, чтобы не молчать, начала выкладывать ему все о своей болезни. Об этом Шейла могла говорить часами. Она поведала ему о первом так называемом «срыве», который произошел на последнем курсе колледжа. Еще в среду она изучала социологию, хорошо училась и была совершенно нормальной, а в четверг, раздевшись догола, попыталась сжечь на спортивной площадке всю свою одежду.

— У меня от нее чесалось все тело, — объяснила она. — Я думала, в ней какие-то насекомые.

Это заинтересовало Р. Д. Не прекращая жевать, он откинулся на спинку стула и посмотрел на нее с профессиональным любопытством психиатра.

— Может, тебе просто нравится раздеваться? — предположил он. — А все эти «срывы» — это только предлог?

— Мне хотелось сжечь насекомых, — настаивала Шейла. — Я даже не понимала, что я голая, пока не приехала полиция.

Р. Д. махнул официанту, заказал десерт — яблочный пирог и мороженое — и быстро запихал все себе в рот, пока Шейла продолжала повествование о госпитализации и лечении, о последовавших за этим пяти годах относительной ясности рассудка и о втором «срыве», в котором, по сути, имелись и свои положительные стороны. Она уже собиралась объяснить почему — ей всегда нравилось рассказывать об этом, — но в тот момент Р. Д. оторвался наконец от тарелки и зевнул прямо ей в лицо, не потрудившись даже прикрыть рот рукой. Потом официант принес счет, и Р. Д. объявил, что забыл дома бумажник.

— Ну надо же, какой я рассеянный, — ухмыльнулся он.

Шейла не возражала против того, чтобы заплатить за обед. Это все равно были деньги отца. Но он, по крайней мере, мог бы проявить вежливость и хотя бы поблагодарить ее. Но Р. Д. просто принял все как должное, решив, видимо, что это небольшая плата за то, что он съел свой обед в присутствии сумасшедшей.

Позже, когда они молча сидели в машине и смотрели на пустынную детскую площадку, Шейла решила, что, может быть, неправильно оценила его поведение. Возможно, она ему нравится. Возможно, он просто такой же неловкий и застенчивый, как и она, и не знает, как вести себя с женщинами. Он не похож на мужчину, у которого было много подружек.

Шейла улыбнулась ему, чтобы ободрить и дать понять, что не станет возражать, если он поцелует ее или возьмет за руку. Не то чтобы ей очень хотелось целоваться с Р. Д. — ей просто надо было хоть с кем-нибудь поцеловаться, чтобы вспомнить, как это бывает, и знать, что она сделала еще один шаг к нормальной жизни.

Р. Д. улыбнулся в ответ. Наверное, она ободрила его немного больше, чем хотела, потому что, вместо того чтобы поцеловать ее, он начал расстегивать брюки.

— Я хочу тебе кое-что показать, — объявил он.

— Извини, — поспешно сказала Шейла, — наверное, ты не так меня понял.

— Не бойся. Он не кусается.

* * *

Если бы в ресторане Р. Д. проявил чуть большую заинтересованность, она обязательно рассказала бы ему о видении, предшествовавшем второму «срыву», — о самом важном и прекрасном событии в своей жизни.

Она ехала по шоссе в плотном потоке машин, возвращаясь домой с работы — отупляющей восьмичасовой компьютерной обработкой данных для большой аудиторской компании. Весь день лил дождь, но к вечеру поднялся сильный ветер и стал сметать остатки облаков с неба так быстро, что оно стало похожим на засвеченную с одного бока фотографию.

Солнце уже опускалось к горизонту и то пряталось за серыми тучами, то выглядывало снова. В один из таких моментов Шейла нечаянно посмотрела прямо на него. Только что она видела лишь светло-желтый ореол вокруг облака, а потом прямо у нее на глазах он превратился в огромный огненный шар с четырьмя пучками сияющих лучей, один из которых — второй с левой стороны — был устремлен прямо на Шейлу. Даже через ветровое стекло его прикосновение показалось ей теплым и нежным, как благословение.

Конечно, она знала, что смотреть прямо на солнце вредно, но не могла оторвать от него взгляда. Потом из облаков возникло чье-то лицо, которое хотело заговорить с ней. Шейла поспешно опустила стекло, но все равно ничего не услышала: мешал шум работающего двигателя.

Тогда она ударила по тормозам, прямо там же, на центральной полосе, и, разумеется, вызвала цепную реакцию из бешеных гудков, визга тормозов и резины и, наконец, одного за другим, трех ударов металла о металл сзади и справа от нее. Быстро оглянувшись и поняв, что не случилось ничего серьезного — всего лишь три машины стояли, уткнувшись одна в другую, — Шейла полезла сначала на нагретый капот, а потом и на крышу своего автомобиля, чтобы получше разглядеть лицо, появившееся из облаков.

Оно, как оказалось, принадлежало мальчику лет семи-восьми. Каштановые волосы. Веснушки И вихор на лбу. Невинное и одновременно лукавое лицо. Лицо, которое она уже видела где-то, возможно во сне.

— Привет! — крикнула Шейла. — Я тебя вижу!

— Я тоже тебя вижу, — ответил мальчик.

Теперь она видела не только лицо, но и все тело, и голубые джинсы, и футболку с оранжевыми и черными полосками, особенно яркую на фоне серых туч. И вдруг Шейла поняла все. Это ее ребенок. Тот самый, которого она убила, сделав аборт на втором курсе. Но этот мальчик был не только ее нерожденным сыном, но и чем-то гораздо большим.

— Ты Бог, да? — спросила Шейла.

— Да, — ответил он. — А ты моя мамочка.

— А ты простишь меня?

— Ты уже прощена.